Прибыв в Фонтебло, он встретил там Жака. После долгой разлуки друзья сердечно обнялись. Узы дружбы, связывающие их, стали неизмеримо сильнее после того, как Франсуа был убит в сражении, а раненый Леон скончался от гангрены.
— Как же ты станешь проводить время, пока мы все будем охотиться? — спросил Жак.
— А я и не собираюсь здесь долго задерживаться. Как ты знаешь, все выздоравливающие обязаны, как только позволит их состояние, некоторое время находиться при дворе. Выполнив эту обязанность, я поеду домой в Гавр. Там меня уже давно заждались, да и рану свою я залечу дома гораздо быстрее.
— Когда ты думаешь уехать? — спросил Жак таким тоном, словно у него была особая причина поинтересоваться на этот счет, кроме простого товарищеского участия, но это ощущение сразу прошло, как только Огюстен стал отвечать ему.
— Завтра днем, после того, как получу аудиенцию короля в назначенный час. А пока у меня будет возможность немного поездить верхом. Я уже забыл, когда последний раз сидел в седле и просто умираю от нетерпения.
Как и король, Огюстен старался ездить верхом всегда, когда выпадал подходящий случай. Частенько он присоединялся к королевскому эскорту, сопровождавшему Людовика, когда тот без малейшего следа усталости преодолевал многомильные расстояния между своими резиденциями или городами. Если же королю доводилось путешествовать в карете, то он, как правило, брал с собой двух или трех дам. Решающим критерием при отборе спутниц была их привлекательность, красота и остроумие. Одно место всегда было зарезервировано для его любовницы, если только она не оказывалась беременна. Что касается Огюстена, то он в поездке домой в Нормандию должен был довольствоваться собственной компанией. Он пережил множество кратковременных любовных увлечений, но пока еще на его пути не встретилась такая женщина, которая понравилась бы ему настолько, чтобы ее можно было увезти домой и представить отцу как свою будущую жену.
В тот вечер они с Жаком направились в парадные дворцовые покои, где гремела музыка и были в разгаре танцы. Бок о бок они вошли в широко распахнутые двери и встали, обозревая зал. Эта пара производила внушительное впечатление: темные волосы и смуглые черты лица одного контрастировали с бледностью и русой шевелюрой другого. Много раз такое сочетание помогало им одерживать победы на любовном фронте, но никогда они не выходили за рамки дружеского соглашения, установленного еще в первый год их знакомства, и женщина одного была табу для другого.
Парадные покои представляли собой красочное зрелище. Потолки были украшены красивейшими фресками, а стены увешаны картинами знаменитых художников. Внутри помещения, напоминавшего большой прямоугольный ящик, кружилось в танце несколько десятков пар. В дальнем углу под балдахином стояло кресло для короля. Музыканты находились на галерее; иногда гул голосов тех, кто сидел у стен, настолько усиливался, что было трудно расслышать мелодию. Принцы королевской крови, усыпанные драгоценностями, сидели в парчовых креслах, поставленных в один ряд; принцессы расположились точно в таких же креслах у противоположной стены. Кроме вышеназванных особ, никто не имел права сидеть в присутствии короля, и в перерывах между танцами придворные и гости сбивались в плотную кучу на другой половине зала. Жак указал другу на пожилую женщину с суровым лицом, на которой ослепительно сверкали алмазные подвески. Она стояла немного в стороне от всех.
— Это герцогиня де Вальми. Я должен засвидетельствовать ей свое почтение.
— Ради Бога. — Огюстен знал, что семьи Жака и Вальми дружат вот уже много лет. — Встретимся позже.
Когда Жак оставил его, Огюстен двинулся дальше, протискиваясь сквозь толчею, останавливаясь то там, то здесь поговорить с теми, кто был ему знаком. В перерыве между разговорами, оказавшись предоставлен самому себе, он бросил взгляд в сторону танцующих. Музыканты только что заиграли новый танец, и король во второй или третий раз за этот вечер пригласил королеву; оба августейших супруга были одеты в алое и черное и во всем являли собой великолепную гармонию. Королева, обрадованная этими знаками мужнего расположения, вся светилась от счастья: ведь она никогда не переставала обожать его. Легкая на ногу, она гордилась тем, что составляла ему достойную пару, и король, первый танцор Франции, даже отпустил ей по этому поводу несколько комплиментов. Заработать похвалу короля, танцуя с ним, считалось очень престижным для любой придворной дамы. Между тем взгляд Огюстена перекочевал с королевской пары на молодую женщину, грациозную, как газель, которая, вполне возможно, также заслуживала одобрения монарха.
В его душе пробудились смутные воспоминания. Он был уверен, что где-то уже видел ее. И затем все внезапно прояснилось. Это была та девушка, которую он впервые встретил на королевском празднике в Версале. Теперь она превратилась в ослепительную красавицу с лебединой шеей и узкой талией; зрелые, тугие груди, вздымавшиеся над корсажем, походили на два персика. Ее патрицианскому облику соответствовала и новая модная прическа: волосы были зачесаны назад и стянуты в узел, откуда ниспадали по обеим сторонам волнами пышных завитых локонов. Бледный цвет лица гармонировал со светло-каштановым волосами, а в изящных, словно вырезанных из слоновой кости, миниатюрных ушках грациозно покачивались алмазные серьги-подвески удивительной красоты. В тот миг, когда на нее посмотрел Огюстен, на ее алых чувственных губах появилась обворожительная улыбка, адресованная партнеру. Незнакомка выглядела бесхитростной и наивной, но в то же самое время в ее мерцавших искрами темных глазах угадывалась неизведанная бездна глубоких, а может быть, даже и роковых чувств. Именно эти глаза и запомнились тогда Огюстену больше всего.
Его охватило странное возбуждение. Эта женщина влекла к себе с невероятной силой, точно так же, как и в первый раз. Он теперь неотступно следил за ней взглядом, сконцентрировав в нем всю свою волю, пытаясь заставить ее посмотреть на него. Этот момент настал, когда в танце она оставила своего партнера, чтобы совершить полный оборот, прежде чем снова взяться с ним за руки. Их взгляды встретились и в течение одной-двух секунд не могли разойтись, при этом в его глазах блеснул триумф победы, а в ее — радостное изумление. В следующее мгновение вихрь танца унес ее прочь от того места, где стоял Огюстен. Судя по ее взгляду, она не узнала его; впрочем, он этого и не ожидал. В конце концов, это он пытался найти ее, а не наоборот; она же ни о чем и не подозревала. Огюстен с нетерпением ждал момента, когда в музыке наступит пауза и он сможет пригласить ее на следующий тур. Он был немного знаком с ее партнером, и этого было достаточно, чтобы избежать слишком долгой церемонии представления. Ничто не могло теперь помешать их встрече.
