Как только они доели суп, в комнате немедленно возник Билт и убрал тарелки.
После его ухода Роберт стал расспрашивать Лидию о Табите.
И она не задумываясь стала рассказывать обо всех событиях, случившихся в семье за последние десять лет.
Затем, желая ответить любезностью на любезность и, если возможно, отвлечь его, Лидия стала расспрашивать Роберта о его матери, виконтессе Джеррард, с которой была знакома. К ее удивлению, Роберт оказался столь же откровенным и подробно поведал ей о своей жизни в загородном поместье и в Лондоне.
Когда Билт пришел убрать остатки бисквита, пропитанного ликером и залитого сбитыми сливками, Лидия вдруг обнаружила, что весело смеется, давно уже расслабилась и чувствует себя вполне непринужденно. Такого она уж точно не ожидала, особенно входя в эту комнату. Вид Роберта заставил ее насторожиться. Стоило им встретиться глазами, как она преисполнилась уверенности в том, что он что-то задумал, уже успел составить собственный план, преследует цель, желая что-то получить от нее.
Цель была ей не известна, но теперь ее подозрения почти улеглись. Роберт был неотразимо обаятельным и, казалось, не представлял ни малейшей угрозы.
Он взял ее за руку:
– Пойдем. Посидим у огня. Еще рано.
Она позволила ему подвести ее к диванчику, стоявшему наискосок от камина. Оба уселись и стали смотреть на огонь.
– Помнишь, как мы забрели в сад старой миссис Суитин и она натравила на нас терьера?
– Табита забралась тебе на спину, – засмеялась Лидия.
– А ты схватила мою руку и спряталась за моей спиной…
Пока они предавались воспоминаниям о детских проделках, Билт убирал со стола. Он даже предложил Роберту бренди, но, когда тот отказался, тихо вышел.
Лидии было так хорошо, так уютно рядом с этим человеком, что она не могла ощутить угрозы. Исходившей не от него, а от нее. От другой ее ипостаси.
Пытаясь стать прежней, разумной и рассудительной, она глубоко вздохнула, смело встретила его взгляд, но тут же опустила глаза на сцепленные на коленях руки.
– Я говорила с Уишартом, своим кучером. Он сказал, что к утру дороги подсохнут. Так что после завтрака я отправляюсь домой.
– Домой, в Уилтшир? – спросил Роберт, немного помолчав.
Лидия кивнула.
– Я нашла письмо Таб. За этим и приезжала. Но нашла не только это…
Роберт, в свою очередь, кивнул и слегка улыбнулся:
– Помнишь, как мы встречались в саду?
– Конечно!
Эти моменты были самыми счастливыми в ее жизни.
– А во время последней встречи мы вальсировали.
– Да.
Как она может забыть?!
Его улыбка стала шире. Поднявшись, он поймал ее руку:
– Пойдем, потанцуй со мной!
Она не смогла устоять. Вальс для нее знаменовал расставание. Как в тот раз…
Когда он привлек ее к себе и стал тихо напевать, в точности как много лет назад, ей показалось, что и эта встреча закончится вальсом.
Подняв голову, глядя ему в глаза, она позволила себе унестись в прошлое. Теперь она вальсировала куда лучше. Как и он.
Роберт медленно кружил ее по комнате, и Лидия впервые чувствовала себя единым целым с мужчиной. Пусть она нервничала, когда его ладонь гладила ее спину, пусть застывала и напрягалась, когда он был рядом… теперь, после того как они стали близки и она плыла в его объятиях, ее тело, ее чувства и даже разум, казалось, твердили, что именно здесь – ее место.
Они расслабились, наслаждаясь танцем, и позволили этому простому удовольствию нести их по волнам неслышной музыки.
Их взгляды встретились. Медленно, шаг за шагом Лидия тонула в тепле его взгляда. Постепенно Роберт замедлил шаг. Перестал напевать. И все же она не думала освобождаться от его рук, державших ее осторожно, как хрупкое стекло. Он опустил голову. Неспешно. Давая ей время отстраниться. Если она того захочет.
Когда его губы были совсем близко, Лидия сама подняла голову и позволила себя поцеловать. Их поцелуй с каждой секундой становился все более пылким. Тепло снова проникло в каждую частичку ее тела. Роберт обнял ее крепче. Она буквально вплавилась в него, в его объятия, готовая снова ощутить его обольстительную силу.
Руки Роберта лихорадочно гладили ее спину. Вскоре они спустились ниже, сжали ягодицы, словно вбирая ее целиком, давая понять, как сильно он жаждет ее, как страстно желает.
При этой мысли Лидию охватил озноб.
Она не задумывалась о том, хочет ли его: нарастающее тепло превратилось в жар и вливалось в ее вены, чтобы собраться внизу живота. В ней вдруг открылась странная болезненная пустота, и Лидия мгновенно поняла, что ей необходимо сейчас, чего она добивается… Какие чувства Роберт вызывает в ней.
Она чуть отстранилась, пытаясь набрать воздуха в легкие. Но руки Роберта, нежные умелые руки легли на ее грудь.
– Робби… что ты делаешь?
Его губы улыбались, хотя лицо оставалось замкнутым.
– Соблазняю тебя. Ведь соблазнила же ты меня в библиотеке! Теперь моя очередь. – Он снова нагнул голову, поцеловал ее долгим, сладостным, мучительно нежным поцелуем и прошептал: – Как думаешь, мне это удается?
Лидия поколебалась, обдумывая ответ. Что сказать? В чем признаться?
– Да, конечно… – решилась она наконец.
– Вот и прекрасно, – кивнул Роберт, сжимая ее талию. – Пойдем наверх.
Лидия с недоумением посмотрела на него.
– Хочу, чтобы ты лежала в постели. Подо мной. Я подарю тебе истинное наслаждение. А для этого необходима кровать.
Он признанный эксперт во всем, что касается женщин. Кто она такая, чтобы спорить?
Изнемогая от предвкушения, Лидия кивнула:
– Пойдем.
Ноги не держали ее, но Роберт велел ей опереться на его руку.
Он открыл дверь гостиной и проводил Лидию к лестнице. Она раскраснелась, губы ее слегка опухли. Роберт огляделся в поисках Билта и увидел его в распивочной: слишком далеко, чтобы заметить что-то подозрительное.
Они стали подниматься по ступенькам: Лидия впереди, он – за ней. Оба успели добраться до верхней площадки, а Лидия – даже исчезнуть из виду, прежде чем запыхавшийся Билт подбежал к лестнице.
– Вам еще что-то понадобится, милорд?
– Нет, спасибо, Билт, мы идем спать.
– Я позвоню, если понадобится помощь, – сказала Лидия. – Пожалуйста, передайте это моей горничной. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, мисс, милорд!
Билт поспешил обратно в распивочную.
Мысленно благословляя Господа за поздних посетителей, Роберт последовал за Лидией в ее спальню и закрыл за собой дверь.
На столике рядом с большой кроватью с четырьмя столбиками, стоявшей у стены, горела единственная свеча. Занавески были приспущены, но не задернуты, открывая толстый матрац, застеленный белоснежными простынями под канифасовым покрывалом, и пышные подушки. В камине ярко горел огонь, бросая на пол и стены мерцающие золотистые отблески. Лидия остановилась у кровати и обернулась.
