— Я не могу этого понять. Ты совершенно неспособна защитить себя от глупых гусынь при дворе. Ты никнешь от любого грубого слова и дрожишь при виде разбойников, и, однако, из-за мешка с котятами ты была готова сразиться с тремя головорезами.
Нора выпустила последнего котенка.
— Уж вы-то, вне всякого сомнения, позволили бы им мучить бедные создания.
Кристиан раскрыл от изумления рот.
— Конечно же нет!
— Вы их даже не заметили. — Она сунула ему в руки одного из котят. — Вы были слишком заняты разглядыванием… безделушек.
Кристиан чертыхнулся. Котенок впился крошечными коготками ему в ладонь, и он чертыхнулся снова. Нора забрала остальных котят и зашагала назад к лавке. Кристиан на мгновение задержался, отдирая от ладони коготки котенка. Когда он догнал Нору, лицо его было багровым от ярости. В довершение всего, войдя в лавку, он увидел, как Нора с благодарным видом протягивает котят Антэнку, и в нем вспыхнуло страстное желание ее отшлепать.
— Господин Антэнк, — проговорила она, поворачиваясь к Кристиану, — обещал найти котятам дом.
— Так… — протянул Кристиан, передавая котенка, которого нес, одному из работников Антэнка. — Так…
Нора подняла на него глаза.
— Так, милорд?
— Ты рассыпаешься в благодарностях перед обычным купцом только за то, что он согласился взять у тебя этих котят. А я… Да если бы меня не было на травле медведя и я вовремя не подоспел, тебя вырвало бы прямо на лестнице.
— Какое отношение имеет одно к другому?
Кристиан закрыл глаза и начал читать про себя греческий алфавит. Когда он открыл их снова, в устремленном на него взгляде Норы было откровенное смущение.
— Не смотри так на меня, — проговорил он. — Ты сама виновата. Сначала ты ведешь себя как мышь, а затем кидаешься в бой словно бог Марс. Разве ты не знаешь, что чувствует мужчина, видя, как женщина внезапно загорается страстью?
— Я была просто вне себя. Когда мы в первый раз встретились, вы упрекнули меня в трусости.
Он застонал и потер рукой лоб.
— Господи, она была вне себя! Неужели тебе не ясно, что ты должна защищать себя точно так же, как и этих котят.
— Это разные вещи.
— Ты права, дорогая. Ты намного важнее котят.
— О нет, вы ошибаетесь. Животные — Божьи создания, и кто-то же должен о них заботиться.
— Прежде всего ты должна позаботиться о себе, Нора Бекет.
Она покачала головой и рассмеялась. Глаза ее сияли — в первый раз для него, — и Кристиан почувствовал, как мгновенно улучшилось его настроение. Он решил более не спорить и быть галантным, пока не доставит ее во дворец. Однако похоже, она действительно не видела в своем поведении ничего странного, и это заставило его задуматься. Интересно, кто приучил ее смотреть на себя как на нечто несущественное, значившее меньше, чем бродившие по улицам Лондона бездомные кошки и собаки?
Нора стояла за спинами фрейлин во внутренних покоях королевы, слушая рыдания Марии. Опущенные на всех окнах шторы не пропускали внутрь дневной свет, и в опочивальне царил полумрак. Хотя был уже май, двор не покинул Лондон из-за состояния королевы. Нора бросила через плечо взгляд на дверь, ведущую во внешний мир, не зная, на что решиться: продолжать и дальше слушать стенания королевы или все же выйти, рискуя натолкнуться на лорда Монфора. Внезапно Мария повысила голос, на миг прервав ее размышления.
— Почему он не приезжает? — стонала королева. — Он знает, что я опять ношу ребенка, и мне нужна его поддержка. И потом, эта война с Францией. Мне требуется совет.
Мария откинулась на руки своей любимой фрейлины, продолжая жаловаться Луису д'Атеке. Вся в черном, с раздутым животом и красными от слез глазами, она представляла собой ужасное зрелище.
— За что Господь наказывает меня? — она закатила глаза к потолку. — За еретиков, которых полно в моем королевстве? Но я неустанно ищу их.
Норе не был слышен тихий ответ д'Атеки, но нетрудно было догадаться, что он, как всегда, пытается разуверить королеву, убеждая ее в верности короля Филиппа и в то же время советуя ей сжигать как можно больше еретиков. Нора вздохнула. Прошло три недели с того дня, когда она поступила необдуманно, отправившись на травлю медведя, и за это время состояние королевы значительно ухудшилось. Она снова начала носить кольчугу и, не переставая, безутешно рыдала, жалуясь на отсутствие супруга. Как неизбежное следствие, атмосфера при дворе день ото дня становилась все более напряженной, и слухи множились с невероятной быстротой. Нора исправно несла свою службу, сообщая Вильяму Сесилу о всех дворцовых сплетнях.
Согласно последним слухам, королева решила назначить своей преемницей вместо принцессы Елизаветы кузину, католичку Марию, королеву Шотландии. Норе не надо было говорить Сесилу, что, будь такое решение принято, это означало бы гражданскую войну.
Королева взмахом руки отослала д'Атеку и прихрамывая направилась к ложу. Рыдания ее не утихали, и фрейлины, не зная, что предпринять, топтались вокруг нее в полной растерянности. Нора стиснула руки в кулаки, пытаясь унять их дрожь. Бедная Мария! Отвергнутая собственным отцом, потом объявленная незаконнорожденной и вынужденная преклонять голову перед любовницей отца! Неудивительно, что она чувствовала себя несчастной.
На протяжении многих лет Мария жила в постоянном страхе, что отец отрубит ей голову и она так и не вступит на престол. И, однако, сейчас, став наконец королевой, она снова и снова убеждалась, что люди, чьи души она желала спасти, ненавидят ее.
Один из фаворитов королевы велел фрейлинам покинуть опочивальню, и Нора едва сдержалась, чтобы стремглав не выбежать из комнаты. В последние несколько дней королева отказывалась покидать дворец, и это порождало новые слухи. Одни говорили, что принцессу Елизавету заточили в Тауэр, другие, что ее убили по приказу королевы. Были и разговоры о том, что убили саму королеву. Затем прошел слух, что Мария попросила своего супруга прислать войска, дабы захватить и пытать несколько десятков еретиков. На следующий день все уже утверждали, что Мария отослала корону Англии шотландской королеве и ее французскому супругу.
Покинув последней покои королевы, Нора заторопилась за другими фрейлинами, бросая взгляды по сторонам. Однако лорда Монфора не было видно, и она расслабилась. Возможно, он был занят приготовлениями к сегодняшнему празднеству. Королева настояла, чтобы банкет состоялся, несмотря на ее болезнь, и вместо себя она посылала своих фрейлин.
Нора шла за толстой графиней через анфиладу комнат, стуча каблучками. Сегодняшний банкет ее не пугал. До сих пор ей удавалось — по большей части — избегать лорда Монфора; она вполне сможет пережить несколько часов в его доме среди сотни гостей.
