Разумеется, Девлин не сможет принудить ее к браку. При обычных обстоятельствах дочь лорда Джарвиса рассмешило бы предположение, что ей самой будет трудно не поддаться настояниям виконта. Однако, как обнаружилось, беременность оказывает странное, приводящее в замешательство воздействие, превращая даже сильных духом женщин в слабых и – помоги ей, Боже – плаксивых. Случались моменты, особенно в темные, бессонные предрассветные часы, когда Геро ловила себя на том, что всерьез задумывается над пораженческим выходом из положения. А значит, раскрыть убийство епископа – жизненно необходимо. Раскрыть как можно скорее. Прежде, чем окажется слишком поздно.
Вечером, когда бумаги из Лондон-хауса все еще не поступили, сославшись на головную боль – на сей раз не мнимую – Геро не поехала на ужин в австрийскому посланнику и осталась дома. Она была уверена, что пакет от капеллана вот-вот прибудет.
Но этого так и не случилось.
* * * * *
Тем же вечером Себастьян, надев белый шелковый жилет, черный фрак, панталоны до колен и шелковые чулки, направил свой экипаж к театру Ковент-Гарден[26].
Он приехал поздно, после того, как респектабельная часть болтающей публики заняла свои места в частных ложах, и даже после отнюдь не респектабельных зрителей, пользующихся практикуемой в театре распродажей пустующих мест на галерке в конце второго антракта за полцены.
Большую часть года Себастьян старательно обходил этот театр стороной. Теперь он шагал по сумрачным коридорам и поднимался по освещенной свечами лестнице, вдыхая знакомый аромат апельсинов, и на какой-то мучительный миг ему почудился в отдалении тихий женский смех, словно призрак из прошлого.
Некогда Кэт Болейн, знаменитая актриса лондонской сцены, была любовницей Девлина – и любовью всей его жизни. Но прошлая осень принесла ужасные открытия: граф Гендон обрел незаконнорожденную дочь, о существовании которой не знал, в то время как Себастьян… Себастьян навсегда потерял ту, кого надеялся сделать своей женой.
Он понимал, что тягостная правда изменит его чувства к любимой, и во многом так и произошло. Но, пережив последние месяцы, Себастьян вынужден был признать: часть его сердца всегда будет принадлежать Кэт, каким бы порочным это ни делало его в глазах Господа и людей.
Частные ложи были освещены так же ярко, как и сцена, поскольку в театр ходили себя показать и других посмотреть не в меньшей мере, чем насладиться представлением. Проскальзывая в свою ложу, виконт видел поворачивающиеся в его сторону головы, слышал перешептывание за поднятыми веерами. Естественно, многомесячное отсутствие в театре лорда Девлина не осталось незамеченным и вовсю обсуждалось – а заодно и поспешный брак его давнишней пассии с джентльменом сомнительной репутации и таких же сомнительных сексуальных наклонностей.
Себастьян не сводил глаз со сцены.
Ослепительная в алом бархатном наряде Порции из «Венецианского купца», Кэт была столь же прекрасна, как и всегда: высокие выступающие скулы, темные волосы, играющие отблесками свечей, сверкающие сен-сировской голубизной глаза. С ноющим от тоски и желания сердцем Себастьян досмотрел представление почти до конца последнего акта, затем украдкой покинул свое место и направился в столь хорошо знакомую гримерную.
Он дожидался там, когда актриса после финального поклона влетела в комнату с сияющим взглядом и разрумянившимся от триумфа лицом. Увидев Себастьяна, она застыла.
– Извини, что пришел сюда, – Девлин стоял, прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди. – Но я не представляю, как явился бы с визитом в дом твоего нынешнего мужа, а мне нужно с тобой поговорить.
У Кэт были полные, чувственные губы, по-детски вздернутый носик и раскосые, как у кошки, глаза, разрез которых она унаследовала от женщины, некогда покорившей сердце графа Гендона. Опустив ресницы, актриса тихонько притворила за собой дверь.
– Тебе здесь всегда рады.
Девять месяцев назад она вышла замуж за бывшего капера по имени Рассел Йейтс, удальца дворянского происхождения, с длинными черными волосами, золотым кольцом в ухе и талантом становиться душой компании. Однако этот брак являлся не более чем фиктивным.
Мисс Болейн сделалась врагом лорда Джарвиса, а Йейтс обладал доказательствами некоей грязной тайны, маравшей прошлое могущественного вельможи. В обмен на защиту Кэт от барона Йейтс получил привилегию числиться супругом самой красивой и желанной чаровницы лондонской сцены, а это было существенно, учитывая, что любовные предпочтения бывшего пирата не простирались на женщин.
Когда нежданный гость не ответил, Кэт прошла к туалетному столику, села и начала вынимать шпильки из волос.
– Наверняка, стряслось что-то важное. Ведь ты избегаешь меня уже многие месяцы.
– Ты знаешь, почему.
– Да, я знаю, почему.
Себастьян глубоко вдохнул, но это ничуть не уменьшило боли в груди. Не следовало приходить сюда.
– Прошлым вечером кто-то раскроил череп епископу Лондонскому, – оттолкнулся он от стены.
Тонкие пальцы замерли.
– И тебя привлекли к расследованию этого убийства?
Кэт всегда беспокоилась из-за его участия в следствии. Из всех близких Себастьяну людей она больше, чем кто бы то ни было – даже больше, чем Пол Гибсон – знала, какую цену он платит.
– Ох, Себастьян…
– Тетушка попросила, – небрежно двинул плечом виконт.
Склонив голову набок, Кэт встретилась с ним глазами в зеркале:
– Ты же не допускаешь всерьез, что я водила знакомство с достопочтенным епископом?
– Нет. Однако есть предположение, что его шантажировали. Я подумал, ты можешь знать, чем именно.
Когда-то Кэт, чтобы помочь Ирландии, родине своей матери, снабжала секретными сведениями шпионов главного врага Британии – Франции. Выведывание тайн сильных и влиятельных мира сего являлось основой основ шпионского дела. Если бы в прошлом епископа Прескотта имелся опасный секрет, агенты Наполеона в Лондоне не преминули бы его разузнать. Шантаж мог служить могущественным оружием.
Вот почему она сразу поняла скрытый в словах собеседника намек.
– Себастьян, я порвала эти связи много месяцев назад. Тебе это известно.
– Полностью?
– И окончательно.
– Но ты знаешь, у кого можно спросить.
Кэт вытащила из прически последнюю шпильку, позволяя великолепным волнистым локонам водопадом упасть на плечи. Себастьяну пришлось стиснуть кулаки, чтобы удержаться, не протянуть руку, не прикоснуться.
