– Нас всех, Маргарита Павловна, поразила та самоотверженность, с которой вы выхаживаете Варвару Платоновну!
Маргариту неприятно поразили слова Дмитрия, он явно говорил о себе как о члене семьи Прозоровых.
– И вас это тоже поразило, Митя? – Она постаралась быть ироничной.
– Да, меня ваша искренняя боль о несчастной Варваре поразила глубочайшим образом. Я…
Но она недовольным жестом не дала ему продолжать в том же пафосном и лицемерном духе.
– Полно, Митя, чего нам кривляться друг перед другом. Нам надобно решить, как поступать дальше.
– Но ведь ничего не изменилось, Маргарита! – с досадой заметил Гривин. – Я по-прежнему жених, никто не отпускал меня на свободу.
– Разве теперь может идти речь о свадьбе? – осторожно спросила девушка.
Дмитрий некоторое время молчал, а потом произнес:
– Если бы я не был рядом и не видел все своими глазами, и если бы ты была там, ей-богу, я бы подумал, что это твоих рук дело! Я так чувствую, хотя и понимаю беспочвенность своих подозрений!
Гривин сказал и тотчас же раскаялся в этом, потому что лицо его собеседницы стало зеленым и исказилось от негодования.
– А что, ежели и так? Если я извела твою красавицу? Теперь ты уже не любишь меня, теперь я уже не нужна? Конечно, такое наследство сорвалось с крючка. А может, еще есть шанс? Что с того, что жена – инвалид, даже еще и лучше, все капиталы к рукам прибрать будет легче!
Прокричав это злое обвинение, Маргарита испугалась, что зашла слишком далеко. Управляющий был смущен, так явно она прочитала его мысли.
– Марго, – пробормотал он примирительно, – мы сейчас наговорим друг другу ужасных вещей. Конечно, ты ни в чем не виновата, прости, я сказал глупость.
– Мы виноваты оба в том, что промолчали и предали нашу любовь.
Маргарита посмотрела прямо в глаза своему возлюбленному. Что он мог ей ответить? Она была права, и от этого на душе стало совсем гадко.
Но они так долго не касались друг друга, их губы сами потянулись навстречу и слились.
– Послушай, моя ненаглядная Марго! Ты сердишься, это понятно, но теперь появилась надежда. И Прозоров и его дочь разумные люди, я думаю, мы скоро будем свободны.
Дмитрий быстро поцеловал девушку и выскользнул в противоположную дверь.
Маргарита осталась в великом волнении.
Между тем доктор Литвиненко пришел к выводу, что больную уже можно перевозить в Петербург.
Возвращение в Петербург было грустным. Все знакомые уже знали о несчастье и желали бы выразить свое сочувствие, но Варвара никого не хотела увидеть. По-прежнему в доме постоянно бывали только Марго, доктор и жених.
Маргарита вернулась к Аграфене Тихоновне и почти каждый день наведывалась к Прозоровым в их большой дом на Казанской улице. Гривин оставался управляющим мастерскими в Цветочном. Хотя было известно, что если бы состоялся его брак с Прозоровой, он бы занял место директора фабрики в Петербурге. Управляющий часто бывал по делам в столице, останавливался в квартире на Гороховой, которую снимал специально для этих приездов.
В каждый такой приезд он тайком спешил на Васильевский остров, где в стареньком домишке с нетерпением ждала его Маргарита. Сердобольная хозяйка дома, любя и жалея свою родственницу, хранила их тайну.
Прошло несколько месяцев. Состояние Варвары оставалось прежним. Возникающие иногда проблески надежды на исцеление через некоторое время завершались очередным тяжелым разочарованием. Однако окружающие замечали, что недуг изменил Варвару, ее отношение к людям. Конечно, она еще больше капризничала и раздражалась, как все безнадежные больные. Но вместе с тем к ней пришла мудрость и понимание подлинных ценностей. Со слезами на глазах она слушала рассказы отца о том, как верная Марго чуть не сошла с ума, моля Бога об ее спасении. Теперь ее отношение к подруге перестало быть снисходительным и высокомерным, Марго представлялась ей олицетворением искренней дружбы и преданности. Так же как и Гривин, которого она любила с каждым днем все больше и больше, понимая постепенно, что настоящих отношений между ними уже не будет никогда. Всякий раз, когда горничная раздевала хозяйку, Варю охватывало отчаяние. Несмотря на болезнь, страсть овладевала ею всякий раз, когда она видела своего несостоявшегося мужа – высокого, крепкого, полного сил и здоровья. Она помнила его поцелуи на своих губах. От воспоминаний начинало распирать грудь, кружилась голова. Ее молодая плоть не желала мириться с неподвижностью. Когда приходил Гривин, она смотрела на него с надеждой, и всякий раз скрытая досада и тоска завладевали ею после нежного, дружеского, но абсолютно бесстрастного поцелуя жениха. Гривин оставался неизменно внимателен, трогательно заботлив, они подолгу разговаривали обо всем на свете, но при этом Дмитрий не видел или не хотел увидеть мучений девушки. Поэтому, хоть он и оставался ее женихом, ни разу не позволил ни себе, ни ей проявления чувственности. Только Марго, внимательно наблюдая за Варей каждый день, начинала догадываться об ее тайных терзаниях, и это еще больше внушало ей надежду на скорую развязку драмы.
Варя не знала, как поступить с Гривиным: вернуть ему слово и остаться одной или приковать его к своей инвалидной коляске, лишив его всех радостей любви. Несчастье изменило ее эгоистичную натуру и научило сострадать. После мучительных раздумий Варвара решилась принести себя в жертву и отпустить Дмитрия. Однажды Гривин прибыл в столицу и, сделав все свои дела, находился у себя на Гороховой улице. Он разбирал бумаги в кабинете, когда горничная принесла конверт от Прозоровых. Гривин узнал Варин почерк и вскрыл конверт. То была лаконичная, но очень эмоциональная записка.
«Милый Дмитрий Иванович! Прошу Вас, оставьте все свои дела и тотчас же, по получении моего письма, приезжайте. Не медлите ни минуты. Жду Вас. Ваша Варвара».
Гривин разволновался. Дело идет к развязке!
Недаром он старался последнее время вести себя так, чтобы не оставлять Варваре никаких надежд.
Он не столь глуп, чтобы заманить себя в эту западню. Конечно, Маргарита была частично права, бросив ему в лицо неприятные слова о его тайных планах. Но Гривин видел, что невеста его не сломалась, что у нее оказалась большая сила воли и жажда выздоровления. Последнее время она снова стала интересоваться делами фабрики и мастерских, строить планы своего участия в делах. Покориться молодой и здоровой красивой жене – куда ни шло, но стать подкаблучником неподвижного инвалида – невозможно! Поэтому он очень тонко выстраивал свою линию поведения, для того чтобы подвести и саму невесту и ее отца к мысли о расторжении помолвки, но так, чтобы это не отразилось на его участии в делах компании.
