И татары побывали в этом году на Руси: вторглись в рязанский удел и даже дошли до городка Алексина. Говорили, что татарский отряд возглавлял молодой Темир-мурза. И хотя степные захватчики не особенно преуспели – ни одного города им взять не удалось – тем не менее ущерб, причиненный ими рязанцам и московским окраинам был ощутимым: враги пожгли деревни и села, а множество хлебопашцев, их жен и детей угнали в далекий плен.
– Неужели их посылал сам царь? – думал князь Симеон, восседая в своей думной палате на очередном боярском совете. – А ведь совсем недавно, весной, к нам приезжал царский посланник и ничего не говорил о государевом недовольстве?
В самом деле, ханский мурза Кочка приезжал в Москву в весеннее половодье. Ничего существенного он князю Симеону не поведал, отделавшись лишь сообщением о добром здравии ордынского хана и его желании видеть у себя московского князя. Татарские посланники стали все чаще приезжать в Москву, поскольку их принимали, как дорогих гостей, и одаривали богатыми подарками. Вот и Кочка объявился, скорее всего, «за кормлением». Понимая это, князь Симеон, недолго думая, преподнес ему «предостаточно серебра», а затем с почетом отправил назад.
Тут же вскоре в Москву приехали из Константинополя «митрополитовы люди» с патриаршим благословением на очередной, третий по счету, брак великого князя Симеона с Марией Тверской. Немало пережил великий владимирский и московский князь, прежде чем добился этого разрешения, совершив «превеликий грех».
Второй его брак с дочерью князя Федора Святославовича Ржевского и Можайского Евпраксией оказался неудачным. А женился он на этой девушке по совету своих бояр, но не по воле сердца. Побывав накануне своей женитьбы в Твери, князь Симеон увидел там дочь покойного князя Александра Марию и был потрясен ее красотой. Он еще не сумел оценить этой встречи и надеялся на удачный брак с предложенной боярами невестой, но после свадьбы обнаружил, что совсем ее не любит: из головы князя не выходил образ тверской княжны! Так и отправил он назад к отцу свою «венчанную супругу», оставшуюся «нетронутой девицей»! Разразился серьезный скандал! Правда, отец обиженной Евпраксии, князь Федор, довольно скоро успокоился, получив «пребогатые дары и пожалование». Но возмутился сам святейший митрополит Феогност, отказавший князю Симеону в разводе. Были недовольны поведением своего князя и многие московские бояре, поднявшие головы после смерти Ивана Калиты. Те времена, когда они лишь скромно сидели на совете у князя и только поддакивали, прошли. Вспыльчивый и горячий князь Симеон оказался неспособным держать их в руках. Но, оправдывая свое прозвище «Гордый», он все же настоял на своем и, собрав у себя в думной палате наиболее преданных ему бояр, добился их поддержки. Он даже пригласил верного ему, отошедшего после смерти отца от власти, набожного Михаила Терентьевича, одетого в скромную монашескую рясу. – Помогите мне, добрые люди, – едва ли не умолял князь Симеон бояр, – и сосватайте мне любимую мной девицу!
Эти бояре признали второй княжеский брак несостоятельным и поддержали своего князя в деле отсылки Евпраксии Федоровны к отцу. Они же выбрали из своей среды княжеских сватов для посылки в Тверь: Андрея Кобылу и недавно опального Алексея Босоволкова. Однако свое решение оговорили: посылать бояр в Тверь следует лишь после одобрения этого дела митрополитом Феогностом.
Как раз в это время из Владимира в Москву приехал сам митрополит, и князь сразу же направился к нему за «высочайшей милостью». Но святитель, выслушав князя, наотрез отказался разрешить ему третий брак. – Это – тяжкий грех, сын мой! – решительно сказал он. – У тебя есть венчанная супруга! Смири свою гордыню и верни ее в свой терем!
– Но ведь у меня нет на нее мужской силы, святой отец! – расплакался молодой князь. – Я совсем ее не хочу, хоть убейте!
– Все это – козни лукавого! – покачал головой митрополит. – Тебе следует подождать и вознести горячие молитвы к нашему Господу…И мы помолимся за твое здоровье и загоним вездесущих бесов в их премерзостный ад!
Но князь Симеон не послушался своего святителя и без его воли отправил в Тверь бояр-сватов. Они оба были щедро награждены, а Босоволков получил назад все свои боярские права вместе с имуществом.
Великокняжеские сваты были приняты в Твери как дорогие гости: великий князь Всеволод не забыл, как получил от своего будущего шурина поддержку в Орде и добился ханского ярлыка на великое тверское княжение. Он обрадовался сватовству Симеона и решительно приказал своей сестре согласиться на брак. Но девушка неожиданно проявила характер! – Ты мне всего-навсего брат, а не батюшка! – громко сказала она, топнув своей прелестной ножкой. – И я не хочу, чтобы сын того злобного Ивана, погубившего моего батюшку, стал моим супругом!
Что только не говорил князь Всеволод, как только не пытался упросить сестру, она стояла на своем. – На это нет благословения святой церкви! – высказала она свой последний довод. – И я не пойду невенчанной в постель к Семену!
Тогда великий тверской князь позвал московских бояр и предложил им самим уговорить строптивую девушку. Но и это не помогло. – Вы думаете, что я – безродная дура?! – возмутилась княжна, выслушав бояр. – Зачем вы одолеваете меня пустыми словами? Я никогда не пойду против воли святой церкви!
Пришлось московским боярам посылать в свою столицу гонца с просьбой «уговорить наших попов на венчание».
Тогда князь Симеон пошел к своему духовнику, отцу Стефану, игумену Богоявленского монастыря, умоляя его «обвенчать нас с Марией-раскрасавицей». Они долго разговаривали, пока, наконец, тронутый княжескими слезами священник не согласился. – Ладно, – сказал он, – я возьму на свою душу этот тяжелый грех и тайно вас обвенчаю!
Тем временем митрополит Феогност, узнавший о поездке бояр-сватов в Тверь, объявил во всеуслышание «свою волю»: «закрыть все церкви и не допустить греховный брак»!
Князь же Симеон, обрадованный обещанием своего духовника, сразу же отправил в Тверь гонца с вестью о согласии церкви на венчание. Но и этого княжне Марии оказалось недостаточно! Пришлось привлечь к уговариванию женскую половину терема. Как оказалось, это был самый надежный способ выдать замуж строптивицу. Сама великая тверская княгиня посетила девушку в ее скромной светлице и, поговорив о пустяках, перешла к делу. – Пора уже тебе, Марьюшка, – сказала она, – выходить замуж! Погоди возражать, но выслушай! – она подняла руку, видя, как покраснела от гнева девушка. – Сейчас ты показываешь только свое упрямство и своеволие! Неужели ты не знаешь, что сам Господь так устроил нашу жизнь, что женкам совсем нельзя жить без супругов! Разве ты не чувствуешь душевного томления и призыва своей плоти? Зачем отвергать такую сладость? Где же ты еще найдешь себе такого доброго и знатного супруга?
