– Это ты виноват, Джо, – сказала Элизабет. – Ты возвращаешь меня в детство. Когда ты рядом, я забываю о том, что уже бабушка.
Дети вернулись домой и пересказали волнующую историю: мадам, показывая па вальса, поскользнулась и упала. Они попили молока, колокол пробил десять, и пришла пора расставаться. Элизабет стало грустно: ей хотелось, чтобы уют продлился еще немного.
– С днем рождения, Лиззи, – сказал Джо на прощанье.
– Спасибо, Джо. – Элизабет порывисто обняла его и поцеловала в щеку.
Джо просиял от удовольствия.
– Спасибо, золотко, – сказал он.
Когда экипаж уехал, Элизабет вернулась в кабинет – взглянуть на загадочный подарок.
– Помоги мне развязать этот узел на ленте, Трэдд. Как замечательно! Я люблю подарки.
Трэдд проявил неожиданное упрямство:
– И у меня есть для тебя подарок, мама. Тебе не стоит так суетиться из-за этого мистера Симмонса.
Элизабет изумленно взглянула на него. «Ревнует, – подумала она. – Как глупо и досадно».
– Чем больше подарков, тем лучше, милый, – сказала она. – Покажи свой подарок. Уверена, он мне понравится.
– Надо подождать, мама. У меня только половина подарка. Вторая половина у Гарри, он ее принесет. Скоро он придет.
Едва он это сказал, в дверь постучали. Трэдд побежал открывать.
Гарри принес не только подарок, но и бутылку шампанского, и экзотическую смесь винограда, крема и засахаренных абрикосов, которую он назвал французским праздничным тортом.
– Представим, что мы находимся на вершине Эйфелевой башни. В будущем году ей исполняется десять лет, тогда мы будем участвовать в празднике по-настоящему.
Элизабет нахмурилась. Гарри обещал не впутывать пылкого Трэдда в свои проекты путешествия. Похоже, он нарушил обещание.
Праздничный подарок подтвердил ее догадку. Сдвоенные половинки составили вместе стереоскоп и набор слайдов с видами столиц мира.
– Это соблазн, Бесс. Тебе, женщине, трудно устоять. Представь, что мы уже в Риме, Будапеште, Константинополе, Бангкоке. Вообрази себя в центре каждой фотографии, всех этих улиц и пестрых базаров. Какие запахи, звуки, ощущения!
Трэдд уже разглядывал картинки и не увидел, как разгневалась мать.
Гарри увидел, и это обеспокоило его. Возможно, он зашел слишком далеко в своем нетерпеливом стремлении заставить Элизабет поехать с ним. Когда Трэдд лег спать, Гарри постарался исправить свою ошибку. Он извинялся с редкой для него серьезностью, что всегда гасило ее гнев. Потом он, несмотря на протесты Элизабет, обнял ее, чтобы разжечь страсть, которая была сильней, чем возмущение.
Она не могла противостоять. Все еще чувствуя вялость и теплоту после взаимных ласк, она вспомнила, как была разгневана, и принудила его заключить сделку.
– Ты оставишь меня в покое на несколько недель, Гарри. Мне надо подумать. Никто из нас не заинтересован в проволочке. Я приму решение – раз и навсегда. Но я не могу сделать это не подумав. Если я действительно нужна тебе, ты должен предоставить мне возможность решить.
Неожиданная вспышка его гнева испугала Элизабет, как только что ее гнев испугал его.
– Мне надоели твои колебания, Бесс. Вот уже несколько недель ты просишь времени на раздумье, пока я пляшу перед тобой. Если я уеду опять, то не вернусь.
– Угрозы бесполезны, Гарри. Я не хочу, чтобы меня запугивали. Уезжай и будь проклят.
Он прижал ее к себе, и это сделало ее слабой.
– О, моя удивительная Бесс, – пробормотал он, – зачем нам это. Ведь я уже вернулся.
В конце концов он согласился на ее условия. Он уедет до Рождества, менее чем на месяц. К тому времени, как он вернется, она все решит.
– Начало нового года, Бесс, и конец века. Мы отправимся первого января тысяча восемьсот девяносто девятого года и встретим двадцатый век на корабле.
«Он знает, как я скучаю по нему, – думала Элизабет, – и уверен, что я не смогу без него жить. Хотела бы я знать, насколько он прав». Комната казалась ужасающе холодной, после того как он ушел. Она положила полено в затухающее пламя и вновь принялась за подарок Джо.
Там была целая стопка писчей бумаги, плотной, кремового цвета. Сначала Элизабет удивилась, что же думал Джо. Это была, вне сомнений, красивая бумага, такой у нее еще не было. Но это был такой прозаический, скучный подарок. Она почувствовала детское разочарование, как тогда, когда надеялась получить в подарок красивое платье, а ей подарили фланелевую ночную рубашку. Полезно, но не празднично.
Элизабет внимательней всмотрелась в мелкие, четкие тисненые буквы – гриф. Это не ее имя и адрес. Она прочитала: «Фосфатная компания Трэддов».
– Господи! – выдохнула она и вскрыла конверт, лежащий в крышке коробки.
«С днем рождения» – было написано рукой Симмонса.
Здесь же был документ, переводящий половину Джо в ее владение.
Элизабет была ошеломлена подарком. И не по причине его ценности. Это для нее она велика, а для Джо совсем незначительна. Смысл подарка вызвал у нее на глазах слезы. Джо предоставляет ей независимость. Не только потому, что ее доход стал больше, но и для того, чтобы она свободно осуществляла свое желание действовать самостоятельно.
Джо никогда не скрывал, чего он хочет. Он хотел заботиться о ней, помогать ей, служить для нее опорой. И он хотел, чтобы она жила, осознавая свою независимость от чьей-либо помощи, даже если эта помощь исходит от него. От его великодушия и любви у нее перехватило дыхание.
Она вспомнила сердитое обвинение Гарри в том, что держит его на веревочке. То же самое она делала с Джо. «Но Джо нет до этого дела, – подумала она. – Вечера по пятницам приносят ему столько счастья!»
Однако она знала, что обманывает себя. Да, по пятницам Джо счастлив. Но ведь есть еще шесть дней. Он мужчина и хочет, чтобы кто-то о нем заботился. Тот, кто способен оценить его чувства и ум. Виктория любит отца, но она принимает его любовь как должное.
Она нуждается также и в матери. В эти годы ей нужны совет и утешение, она должна научиться быть женщиной.
«Если я не выйду за Джо, – подумала Элизабет, – он женится на ком-нибудь другом. Он должен сделать это ради Виктории. Он будет заботиться о жене и в этом найдет свое счастье». Ревность уколола ее сердце.
«Я сказала Гарри, что объявлю ему свое решение после Рождества. И то же самое Джо. Я скажу ему, хоть он и не торопит меня. Все, что мне нужно, – это время на размышление. И хоть немного поспать». Она поставила ширму перед камином и отправилась спать.
«В следующий день рождения мне будет сорок», – подумала она, прежде чем уснуть. Эта мысль удивила и едва ли не испугала ее.
И тем не менее у Элизабет было мало времени на обдумывание. С Трэддом было очень хлопотно. Он еще докучливей, чем Гарри, изводил Элизабет бесконечными разговорами о том, как они будут жить в Европе, о которой он успел прочесть множество книг. Мальчик без устали крутил стоявший в кабинете старенький глобус и грезил наяву странами с причудливыми названиями. Он мешал ей работать, не давал спокойно отдохнуть, надрывал ей сердце тем, что непрестанно скучал о Гарри.
