Она действительно появилась после вечерней мессы, все такая же озабоченная, но пришла не одна. С ней была женщина – роскошное создание, очень богато одетое, и Катрин подумала, когда они вошли, что никогда еще не встречала такой рыжеволосой красавицы. У нее была прекрасная кожа и алые чувственные губы. Она была одета в тяжелое платье из венецианской парчи зелено-золотого цвета, которое так шло к ее сине-зеленым глазам. Очень большое декольте слишком смело обнажало великолепную грудь. Огненные волосы были почти полностью спрятаны под таким высоким головным убором из той же ткани, что и платье, что казалось, лицо было где-то посередине, и ей приходилось нагибаться, чтобы пройти в дверь. Дама была сильно накрашена, хотя вполне могла бы обойтись без этого, ибо кожа ее была гладкой и упругой, овал лица напоминал кошачью морду, и Катрин вдруг пришло в голову, как смешно она выглядит рядом с мадам де Гокур – точь-в-точь кошка и мышка.
А тем временем рыжеволосая красавица бросилась на шею Катрин, выражая безмерную радость и горячо целуя ее.
– Дорогая! Как я рада видеть вас здесь! Ведь долгие месяцы никто ничего не слышал о вас! Мы с мужем так волновались! Говорят, что герцог Филипп безутешен!
Катрин скривилась. Ей совсем не хотелось слышать это имя здесь, в Лоше. Даже мадам де Гокур покраснела, покашляла и пришла ей на помощь.
– Это правда, – сказала она. – Мадам де Ла Тремуйль, да и другие, часто говорили о вас!
– Но это же естественно: роза Бургундии, роскошная королева Брюгге пропала!.. Не было двора в Европе, где не говорили бы о ней!
Прекрасная мадам де Ла Тремуйль уселась в высокое кресло с красными подушками и начала болтать о том о сем, а Катрин, немного оправившись после столь необычной встречи, с улыбкой продолжала рассматривать гостью. Ей уже приходилось встречать при дворе Филиппа Доброго Жоржа де Ла Тремуйля, но его супругу она видела впервые, хотя была наслышана о ней достаточно. Итак, вот она какая, знаменитая Катрин де л'Иль-Бушар! О ее жизни можно было написать роман!
Овдовев после первого брака с бургундским вельможей Югом де Шалоном, она поймала в свои сети чувственной красавицы Пьера де Жиака, в то время фаворита Карла VII, сеньора-разбойника, который, по его собственному признанию перед смертью, продал свою правую руку дьяволу. Из любви к прекрасной Катрин он убил свою первую жену – Жанну де Найлак, причем убил очень жестоко: силой заставив ее выпить яд, он усадил свою беременную на последнем месяце жену на коня, погнал его галопом по полям и не остановил до тех пор, пока она не отдала Богу душу. Потом похоронил ее там же и спокойно вернулся, чтобы жениться на своей красотке. Но Ла Тремуйль тоже был влюблен в пышную вдовушку и делал все, чтобы избавиться от Жиака. По подозрению в измене тот был ночью арестован по приказу королевы Иоланды и по решению суда зашит в кожаный мешок и брошен в воды реки Орон. И через три недели Катрин де Жиак стала супругой Ла Тремуйля.
С тех пор чета вела беспутную, но роскошную жизнь. Муж, полный неутолимых амбиций, имел наклонности сатрапа, а жена отличалась огненным темпераментом. Они составляли любопытную, но очень опасную пару.
Все время, что длился визит мадам де Ла Тремуйль, Катрин сидела со сдержанной улыбкой. Она начала догадываться, что жить при дворе Карла VII столь же сложно, как и среди придворных Филиппа Бургундского. Пожалуй, даже трудней, ведь здесь не было на ее стороне ни любви властелина, ни дружеской поддержки такой женщины, как Эрменгарда де Шатовиллен. Надо было быть очень осторожной. Но тем не менее она не отказалась от предложений, сделанных ее гостьей.
– Завтра же, – сказала она, – я сама представляю вас королю. Да-да, я настаиваю! Я одолжу вам подходящее платье, так как вы еще не располагаете соответствующим гардеробом.
Катрин поблагодарила, и обе гостьи вскоре ушли, посоветовав молодой женщине хорошо отдохнуть. К тому же мадам де Гокур, казалось, куда-то спешила, и Катрин не стала их задерживать.
– На твоем месте, – сказала Сара, появившись рядом с Катрин сразу же после ухода двух дам, – я поостереглась бы этой красивой хищной щучки! Губы улыбаются, слова – чистый мед, а глаза холодные, оценивающие. Будь уверена, что, если эта красавица не вытянет из тебя то, что ей нужно, она станет твоим самым опасным врагом.
– А чего, как ты думаешь, она хочет добиться от меня?
– Как я могу это знать? Мы только что приехали. Но я постараюсь побольше узнать об этих Ла Тремуйлях.
Уже начавшая раздеваться, чтобы поскорее лечь в ожидавшую ее постель, Катрин вдруг резко повернулась к своей верной спутнице.
– Есть кое-что поважнее, что ты могла бы узнать для меня, – сказала она. – Постарайся узнать, где останавливается капитан де Монсальви, когда приезжает в Лош.
Сара ни секунды не колебалась:
– Когда он не на службе у короля, он живет в городе, возле ворот Францисканцев, в доме, принадлежащем богатому кожевеннику, где над дверью висит изображение святого Крепена.
Потом, видя, что Катрин с удивлением и уважением уставилась на нее, добавила:
– Это первое, что я выспросила у слуг, потому что знала, что это тебя заинтересует.
Слегка порозовев, Катрин стала снова спешно шнуровать свое платье. Сара решительно взялась за шнурки и снова их развязала.
– Тебе там нечего делать сегодня вечером! Он приедет только завтра, вместе с королем. Не будешь же ты бегать по улицам, чтобы только взглянуть на запертую дверь, хоть и украшенную изображением святого Крепена. Ложись в постель. Я принесу тебе легкий ужин, и ты поспишь. Завтра ты должна быть свежей и красивой.
Говоря это, Сара быстро раздела свою хозяйку, облачила ее в длинную ночную рубашку и бесцеремонно закутала в одеяло, как пятнадцатилетнюю девчонку. После чего, довольная, она встала возле нее, подперев бока руками.
– Пора кончать с твоими цыганскими привычками, которые ты приобрела за последнее время, моя красавица! Теперь ты настоящая дама! И надо считаться с мадам королевой, которой, я думаю, совсем не понравится, если ее придворные дамы будут бегать по улицам ночью.
Платье, которое на другое утро прислала мадам де Ла Тремуйль, было действительно очень красивое, и Катрин, трогая дорогую ткань, из которой оно было сшито, не могла сдержать чувственную дрожь. Уже давно ее пальцы не касались настоящей миланской парчи, хотя расцветка сначала ей не понравилась. На платье были вытканы фантастические птицы красного и лазоревого цветов, и все это на золотом фоне. Катрин показалось, что это несколько кричаще, но все имело очень веселый вид.
– Как ты меня находишь? – спросила она Сару, надев платье. – Я не слишком похожа на вывеску красильщика?
