Магнус, разозленный словами отца, не ответив, выбежал из зала. Прежде чем слуга закрыл дверь, в гневе оставленную Магнусом распахнутой, я услышала его приказ подать лошадь. Отец не поднимал глаз, чтобы не смотреть ему вслед и не встречаться со мною взглядом. Последнее было доказательством того, что мои опасения не вполне обоснованны: папа знал, что он поступает неправильно, что король Дэвид не может стать победителем.
И он им, конечно, не стал. Все случилось так, как и предвидел Магнус. Король Дэвид вторгся в Нортумберленд, и бароны этих графств воззвали к Стефану о помощи. Когда Стефан штурмом взял север с целью выдворить оттуда шотландцев, король Дэвид понял, что он проиграл, и сдался без битвы.
Не сразу нам довелось испытать горькие плоды этой папиной лояльности.
Когда в марте 1136 года папа вернулся в Улль, он привез несколько тяжелых золотых нарукавников и великолепное ожерелье с рубинами и алмазами, прекрасное, как и все, что носила леди Матильда. Он подарил его мне. Я улыбалась, поблагодарила его и старалась выглядеть довольной. Я знала, что иное мое поведение обидит его, но в глубине души содрогалась от ужаса. Я понимала, что драгоценности награблены. Это одна из основных причин, по которой мужчины так любят войну. Я представила их, срывающих украшения с женщин, которые, может быть, потеряли уже большинство ценностей.
Мне также внушало омерзение то, что папа был внешне так весел, не смотря на поражение своего сюзерена Дэвида. Мне казалось, что причиной его хорошего настроения стала прибыль. Он привез домой коней и доспехи. Я думала, что он привез не только драгоценности, которые подарил мне, но и золотые и серебряные монеты. Однако я ошибалась.
Как только вызвали Дональда и он приехал из Терла, папа объяснил, почему он так доволен. Мы узнали, что условия мира, которые предложил Стефан, оказались мягче, чем мы могли предполагать. Не желая наказывать Дэвида, Стефан позволил ему контролировать Карлайл и некоторые другие земли. К сожалению, Улль и новые поместья не входили в число этих земель, но папа просил короля Дэвида обменять наши поместья на другие, на побережье, так, чтобы он был нашим сюзереном.
Король Дэвид согласился удовлетворить папину просьбу. Но, видимо, у него не было времени предложить обмен королю Стефану, потому что в апреле папа был приглашен в Оксфорд для принятия присяги верности королю Стефану. Я боялась, что он откажется, но когда я поведала свои страхи Магнусу, тот рассмеялся и уверил меня, что папа обязательно поедет. Присяга не повлияет на передачу земель, если у Стефана не будет причин для отказа. Он может в любое время освободить папу от клятвы. Я успокоилась, и все же мои опасения не рассеялись, хотя для них и не было причин. Отец съездил в Оксфорд и вернулся очень довольный. Король принял его почтение, не проронив ни слова о его связи с королем Дэвидом и не произнеся никаких угроз и замечаний. Однако меня терзало какое-то предчувствие. Однажды я попыталась предупредить отца, «то видимое безразличие короля к его нелояльности может быть ловушкой. Но он только рассмеялся надо мной и посоветовал не забивать свою хорошенькую головку мужскими заботами: в любом случае Стефан уехал в Нормандию, так что никакая опасность нам не угрожает.
Эти папины легковесные уверения на время успокоили меня. Однажды я услышала папину с братьями беседу о возможности захвата Нортумберленда королем Дэвидом во второй раз, поскольку Стефан уехал, и поняла, что рано или поздно Стефан вернется. Но тогда это не очень-то взволновало меня, так как у меня были серьезные беспокойства, более близкие моему сердцу. Бесплодие Милдред довело ее до отчаяния. Винифрида была счастлива только благодаря своей недалекости. Даже я, а я никогда не рожала, понимала, что Винифрида выглядит не так, как должна. Ее ноги опухли, ей было тяжело дышать, и она ходила только из своих комнат в зал. Акушерка была недовольна ее состоянием и пыталась извлечь ребенка раньше времени. Винифриде становилось все хуже. И только когда ребенок перестал двигаться, она поняла, что что-то не так. С каждым днем она все больше слабела и, в конце концов умерла, отравленная мертвым ребенком внутри ее.
Мы огорчились, но, я боюсь, не очень сильно, даже Магнус, который согласился, чтобы как только Винифрида будет прилично похоронена, папа нашел ему другую жену. Бедняжка Винифрида была слишком доброй и простодушной, чтобы быть заметной фигурой в нашей кипящей страстями непостоянной семье. Мы с Милдред пролили горькие слезы, но, увы, не о Винифриде, а о потере наследника Улля. Если бы Винифрида родила сына, папа и Дональд были бы очень довольны. Они оба были бы рады, если бы ребенок Магнуса наследовал наши земли, так как не допускали и мысли о том, что другая кровь, кроме нашей, будет править ими. Смерть Винифриды обострила переживания Милдред из-за неспособности иметь ребенка, хотя ни папа, ни Дональд не упрекали ее.
Я думаю Милдред старалась убедить Дональда отречься от нее, хотя она не призналась мне в этом. Во всяком случае Дональд стал меня спрашивать, что о нем думает Милдред и не нашла ли она другого мужчину. Я ж не сразу догадалась, что питает его ревность. А сообразив, не осмелилась сказать об этом Милдред. Она была намного старше меня, и, несмотря всю нашу любовь, у нее было что-то сугубо личное, что запрещало мне вмешиваться туда, куда меня не просят. Но я предупредила ее: что Дональд чувствует, что она недовольна им. Как я потом сожалела об этом! Она старалась улыбаться Дональду, и от этого ее состояние становилось еще тяжелее, пока не стало совсем безнадежным. Если так, то я убила свою возлюбленную сестру.
Я думала, что она воспрянет духом, когда папа привез домой Кэтрин для Магнуса. Но менее чем через год Кэтрин подхватила лихорадку и летом 1137 умерла. Я не сразу осознала это, а осознав, почувствовала скорее облегчение, чем огорчение. Кэтрин была упрямая и сварливая женщина, и я боялась, что она будет управлять Уллем, – так как жена сына имела на это больше прав, чем младшая дочь хозяина дома. Словом, я не огорчилась, когда избавилась от нее. По крайней мере отпала необходимость просить отца отослать ее в поместье Магнуса, который будет вынужден проводить там с ней часть своего времени и выдерживать ее злословие.
Это случилось после того, как папины предложения девушке из Кесвика, были со слабыми извинениями отвергнуты. Папа предлагал Дональду оставить Милдред. Они серьезно поссорились, Дональд с пылом, граничащим с настоящей ненавистью. Это был первый раз, когда так резко испортились отношения между отцом и средним из его сыновей. Я помирила их, но это был нелегкий мир. После этой ссоры Дональд стал редко приезжать в Улль. Я, когда могла, ездила в Терл, но зимой дорога через горы стала предательски опасной. В ноябре буря следовала за бурей, и папа запретил мне даже пытаться ездить туда. Но помня какие были глаза у Милдред, когда я видела ее в последний раз, я однажды все же поехала. В тот день, казалось, солнце вот-вот проглянет сквозь бегущие облака. Но я не доехала до Терла. Сильный порыв ветра налетел со стороны Черного Утеса и сбил мою лошадь. Бог знает, что нас спасло, но мы с Кусачкой отделались только синяками. Однако я приняла это как предупреждение.
