— Вы по-прежнему говорите мне о своих чувствах, — остановила девушку Анна, — но ничего так и не сказали о чувствах этого человека к вам.
— Он спас мне жизнь, — улыбнулась Селестина.
— Возможно, ваш герой — просто благородный человек, а вы из благодарности приняли его поступок за любовь, — предположила Анна.
— Вам этого не понять, — обиделась Селестина. — Тот, кого я люблю, не стал бы тратить время попусту на первую попавшуюся девушку. Он — корсар, а этим людям не свойственны сантименты.
— Пират? — улыбнулась Анна. — Я полагала, что они остались лишь в книгах господ Саббатини и обоих Дюма.
— Сразу видно, что вы приехали из Парижа, — высокомерно заметила Селестина. — Мы, на островах, живем по другим законам. И преступники, промышляющие в здешних морях, сильно отличаются от тех, о ком вы привыкли читать в ваших газетах. У нас почти нет воров или убийц, нападающих на мирных горожан, но в море, кроме военных, властвуют пираты. И охотятся они не только за грузовыми кораблями.
— Вы хотите сказать, что подверглись нападению со стороны того корсара, а потом между вами возникло чувство? — Анна испытующе взглянула на Селестину.
— Если бы это было так, — вздохнула она, — то могло бы напомнить мне сюжет какого-нибудь романа. Нет, все случилось иначе…
Селестина поднялась с дивана и прошла на середину комнаты — по-видимому, переполнявшие девушку эмоции подталкивали ее, мешали сосредоточиться. И она, немного нервно ломая пальцы, принялась ходить по ковру взад и вперед, рассказывая Анне свою историю.
— Это произошло месяца два назад. Отец собирался навестить одного из своих друзей на Гаити и намеревался взять нас с матушкой, но она заболела, и отец уехал раньше, а я — вскоре следом, так как матушка все не выздоравливала и уговорила меня плыть одной. Она желала, чтобы я сменила обстановку и отправилась повеселиться, вместо того, чтобы просиживать дни в обществе, как она кокетливо любит говорить о себе — «расхандрившейся старухи». Я знала, что ее болезнь не представляет из себя ничего серьезного, и от поездки отказываться не стала. Моей компаньонкой в дороге стала служанка Рита, бедная девочка!..
Где-то на полпути на Гаити налетела неожиданная, большая волна — потом нам сказали, что в Мексике было землетрясение, и пароход потерял равновесие. Он как-то очень быстро завалился на левый бок и ушел под воду вверх колесами. Меня успели вытащить из воды, а Риту я уже больше никогда не видела. Оставшиеся в живых плыли в шлюпке, пытаясь определить направление на Гаити, но нам опять не повезло — на этот раз шлюпка оказалась на пути корсарского клипера, из тех, что возят рабов из Африки.
Сначала все мы обрадовались спасению, но потом поняли, что наши беды только начались. Выяснив у каждого пассажира, кто они и куда плыли, пираты решили распорядиться нашими судьбами по-своему. Кого-то увезли в неизвестном направлении, а меня и еще двух господ доставили на берег — в укромную бухту на побережье Мексиканского залива, и сообщили, что будут требовать у наших близких выкуп. Они заставили написать нашим родным, и посланец от пиратов отправился по адресам.
Разумеется, я ни минуты не сомневалась в том, что отец заплатит за меня любую сумму или, в крайнем случае, немедленно организует спасательную экспедицию — ведь он возглавляет полк национальной гвардии Форт-Рояля. Но вскоре я поняла, что моя уверенность в действиях отца еще не гарантирует моей собственной безопасности в лагере пиратов. Их главарь, единственный среди этого сброда француз, капитан Можирон, явно вознамерился использовать ожидание с удовольствием для себя. И с каждым днем мне все труднее становилось сдерживать его натиски на мою честь.
Возможно, я не кажусь вам достаточно сильной, но, поверьте, я могу постоять за себя, и тогда Можирон надумал примерно наказать меня, выставив на кон в карточной игре, которую он вел с несколькими приезжими — по-видимому, тоже пиратами. Но случилось неожиданное — он проиграл! Проиграл своему гостю, сидевшему ко мне спиной, и его лица я не видела.
Разозлившись, Можирон предложил счастливчику дать ему возможность отыграться, но у него опять ничего не получилось, и тогда он решил заменить меня деньгами, но незнакомец, которого он звал капитаном Сидом, отказался. Он выиграл меня и желал забрать свой приз с собой. Тогда Можирон настоял на продолжении игры и все повышал ставки, дойдя до собственного корабля, а, когда проиграл и его, под презрительные смешки своей команды, то бросился на капитана Сида. Между ними завязалась драка, но, когда отлетевший к стене Можирон выхватил револьвер, тот, другой, предупредил его выстрел. Он оказался не только лучшим игроком, но и самым быстрым стрелком.
— А как же команда отнеслась к гибели капитана? Неужели позволила тому человеку уйти?
— Не просто позволила — проводила с почетом, — недобро усмехнулась Селестина. — Капитан Сид отдал им весь выигрыш. Кроме заложников. И тотчас заплатил за всех нас и увез на своей шлюпке в другую бухту, где располагалось небольшое рыбацкое селение. Там он договорился, чтобы нас отвезли в ближайший город, и дал денег на дорогу.
— И ничего не взял взамен вашей свободы? — не поверила Анна.
— Ничего, кроме обещания когда-нибудь оказать ему помощь, если таковая понадобится. А недавно он приехал в Форт-Рояль и пришел к нам. Отец, конечно, был рад видеть моего избавителя. Вместе со всеми освобожденными мы поклялись никогда и никому не открывать истинного имени и профессии нашего спасителя. И, поверьте, мы сделали это не из страха перед ним — капитан Сид избавил нас от неминуемой гибели.
— Но, если бы выкуп был уплачен, вас и так освободили бы, — Анна позволила себе усомниться в бескорыстности действий капитана Сида.
— К сожалению, случаи, подобные нашему, здесь не редкость, и далеко не всегда люди, за которых внесли выкуп, возвращались домой, — печально сказала Селестина.
— Однако из всего сказанного вами совершенно не следует, что капитан Сид, как вы его назвали, испытывает к вам ответное чувство, а ваше собственное больше похоже на благодарность! — воскликнула Анна.
— Если бы вы знали, в каком взаимопонимании протекает наше общение в доме отца! Сколько объединяющих нас тем мы нашли! — нетерпеливо повернулась к ней все еще взволнованно ходившая по комнате Селестина. — Капитан — удивительный человек! В нем столько отваги и благородства, он прекрасно воспитан — у него речь и манеры аристократа. Отец и матушка просто в восторге от него! И папа как-то сказал мне, что не желал бы для себя лучшего зятя…
— Простите, мадемуазель, — перебила рассказ Селестины Анна, — но ведь месье де Танжери ничего не знает о своем госте. А тот, полагаю, ввел его в заблуждение, сочинив какую-нибудь более или менее правдоподобную историю.
