Она так устала и замерзла, что уже не было сил обмениваться колкостями дальше.
– Я заледенею здесь, если сейчас же не вернусь к огню, – объявила она. – Ты ждешь, пока я буду молить тебя о помощи?
Ройс покачал головой:
– Я жду, пока ты расскажешь мне, откуда у тебя этот синяк.
Господи, как он упрям. По его лицу было ясно, что он не уступит, пока не добьется своего.
– Меня ударил Джастин.
Ройс пришел в ярость. Надо было как-то смягчить правду, она вовсе не хочет, чтобы он думал о Джастине плохо.
– Ты не должен винить моего брата.
– Как же, не должен! – Он попытался встать, по она удержала его за руку.
– Я все объясню, – сказала она.
– Николя, это нельзя оправдать… Она закрыла ему рот ладонью.
– Джастин крепко спал, Ройс. Я склонилась над ним, чтобы поправить одеяло, а он в это время повернулся на другой бок, случайно взмахнул здоровой рукой и ударил меня чуть ниже глаза.
Ее рассказ не очень убедил Ройса.
– Я говорю правду, – пробормотала она. – Братья и сестры в саксонских семьях не бьют друг друга. Тебе трудно поверить, потому что у вас не так? В нормандских семьях драки – обычное дело?
Нет, на эту удочку она его не поймает. Ройс подобрал свою накидку, хорошенько укрыл ею девушку и поднял ее на руки. Она обвила его руками за шею, и он понес ее в лагерь.
– Спасибо, – прошептала она, уткнувшись ему в шею.
«Черт побери, и что теперь с ней делать?» – подумал Ройс.
Эта нормандская девушка занимала все больше места в его сердце, и он больше не мог сопротивляться. Черт побери, жизнь его течет по накатанному руслу, он уже слишком стар для перемен! И потом он любит подчинение, порядок во всех своих ежедневных делах. Он вполне доволен своей жизнью. Разве не так? Ройс изо всех сил старался выкинуть мысли об этой строптивой женщине из головы, но, надо заметить, без особого успеха, потому что она была мягка и податлива в его руках, как воск.
И все же с ней слишком много хлопот. Она опять начала пререкаться и досаждала ему всю обратную дорогу. Ройсу страшно захотелось чем-нибудь заткнуть ее прелестный ротик, чтобы хоть немного отдохнуть.
Наконец они достигли лагеря. Ройс со своей драгоценной ношей направился к тому дереву, у которого сторожил пленницу. Через минуту он уже сидел на месте, которое покинул, казалось, только что. Барон устроил Николя поудобнее на своих коленях, положил ее голову себе на плечо и закрыл глаза. Все это произошло быстро и в полной тишине.
Его накидка закрывала Николя с головы до ног. Его руки крепко держали ее. Жар его тела приятно согревал ее.
– Ройс!
– Что еще?
– Я не должна спать так, – прошептала она. – Я все-таки замужняя женщина и…
– Твой муж погиб.
Ее изумила горячность, с которой он сказал это.
– Откуда ты знаешь, жив мой любимый супруг или нет?
– Он умер.
Неужели он рад? Николя решила, что это вполне возможно, но, когда приподняла голову и попыталась заглянуть ему в лицо, он довольно грубым движением вернул ее голову к себе на плечо.
– Хорошо, – пробормотала она, – он умер, но я его до сих пор оплакиваю.
– Это в голубом-то платье?
Об этом Николя не подумала. Она поняла, что от Ройса не ускользает ни одна мелочь. Но она тоже быстро соображает.
– Я оплакиваю его в своем сердце, – проговорила она тихо.
– Когда он умер?
Он ласково погладил ей плечи. Прикосновение было так приятно, что сопротивляться не хотелось. Прежде чем ответить, она смачно, совсем неподобающе для леди зевнула.
– Уже два года.
– Ты уверена?
Теперь сомнений не осталось. Он действительно смеется. В голосе его явно слышались веселые нотки.
– Да, я совершенно уверена, – отрезала она. – Прошло уже два года. Поэтому я и сняла траур.
«Вот так! Вот я и обвела его вокруг пальца», – подумала Николя и закрыла глаза. На лице ее блуждала довольная улыбка.
Некоторое время они молчали. Она уже почти уснула, когда Ройс прошептал ее имя.
– Николя.
– Что?
– Сколько Ульрику?
– Скоро десять месяцев.
Ройс понял, что Николя уже почти заснула и не заметила своей ошибки. Она доверчиво прижалась к Нему.
– Но твой муж умер два года назад.
Ройс с любопытством ждал, как теперь она будет изворачиваться.
Николя широко открыла глаза.
– Мой супруг умер ровно год назад. Да-да, ровно год прошел. Я совершенно точно помню, что так и сказала тебе.
Прошло еще сколько-то времени, прежде чем Ройс заговорил опять:
– Ты не умеешь лгать.
– Я никогда не лгу.
Он крепко сжал ее, чтобы показать, будто он сердится.
– Теперь ты признаешь, что проиграла? – спросил барон. – Ты же пыталась сбежать?
– Ты дашь мне спать? – возмущенно спросила она.
– Когда ты признаешь…
– Да, – перебила она, – я пыталась бежать. Ну что, ты теперь счастлив?
– Больше ты не сбежишь.
Не обязательно было говорить это таким грозным тоном. Николя вдруг захотелось расплакаться. Она должна бежать. Только так она может избежать ужасного будущего, которое уготовил ей повелитель Ройса – король Вильгельм.
Николя поудобнее устроилась на коленях Ройса. Она рассеянно перебирала пальцами его длинные волосы, закрывающие шею, и думала, как несправедливо все, что с ней случилось. Ее легкие прикосновения мешали ему четко мыслить.
– Твой Вильгельм действительно настроен отдать меня одному из своих вассалов в качестве награды? – спросила она.
– Да.
Она отпрянула от его плеча и гневно посмотрела на Ройса. Пожухлый лист медленно выпал из ее волос. Лицо было в грязи. Ройс не смог сдержать улыбки. Вид у Николя был такой, будто она потерпела сокрушительное поражение в битве.
– Я не награда.
– Нет, разумеется, – согласился он.
Проведя более недели в обществе леди Николя, Ройс понял, что он вообще-то не очень терпеливый человек. К тому времени, когда они, наконец, достигли Лондона, он уже был готов придушить ее. Чертовка сделала все, чтобы путешествие превратилось в сущий ад, она пыталась бежать еще трижды.
Николя отказывалась признать безнадежность своих попыток, была упряма, как ослица. Но и Ройс не отставал от нее. Каждый раз, поймав ее после побега, он требовал от нее признать поражение. Он даже опять произносил слова, которые приводили Николя в ярость – «шах» и «мат», хотя и не хотел унизить ее. Он действительно исходил из ее интересов. Если она хочет выжить и не сломаться под властью нормандцев, надо научиться быть более гибкой. Не каждый будет с ней так терпелив и внимателен, как он. Ройс не хотел, чтобы Николя сделали больно. Сама мысль, что с ней могут плохо обращаться, приводила его в отчаяние.
