Украдкой он посмотрел на ее неподвижную фигуру. Дочь Джека — его будущая жена. При этой мысли внутри все снова сжалось.
Ему лишь нужно напоминать себе, что этот брак поможет сохранить все, что он создал, и покажет Джеку то, что ему не следовало упускать из виду.
— Как вас зовут?
Ответом ему была тишина.
Теперь она собирается играть в молчанку? Еще недавно ее переполняли колкие слова.
— В итоге я его узнаю, — он пожал плечами, — что-то же должно быть вписано в журнал бракосочетаний, в конце концов.
— Вы не можете говорить это всерьез, — хриплый звук ее голоса расцарапал воздух.
Он согнул пальцы на бедре:
— Еще как могу.
— Почему вы хотите жениться на мне? Вы ведь даже не знаете меня.
— Не на вас конкретно. — Эш твердо решил быть откровенным с ней. Наипростейший способ избежать неловкости и разочарования. — Я решил жениться на одной из дочерей Джека Хадли.
— Тогда выберете другую. Разверните экипаж. Одна из моих сводных сестер, в сущности, может ответить вам согласием. Даже сейчас они готовятся на какой-то званый вечер, где встретят своих будущих поклонников…
— Кем меня явно не считают, — прорычал он, сжав руку в кулак. — Джек не одобряет меня как мужа ни для одной из своих драгоценных дочурок.
— Тогда в чем дело? Какая-то черная злоба, что вы питаете к моему отцу? — еле слышно пробормотала она нечто, что он не смог разобрать, на языке, который, как Эш подозревал, не был английским. Возможно, французский? Ее слова были слишком тихими, чтобы он мог определить. — Мир сошел с ума?
— А он когда-нибудь был в своем уме? — спросил Эш. Он решил, что мир уже очень давно далек от места, где царит логика, еще когда заблудился на улицах в нежном возрасте восьми лет. — Когда вы поразмышляете над этим, наша с вами свадьба едва ли покажется нелепой. Подходящей, возможно? Согласитесь, ни у одного из нас в жилах не течет голубая кровь аристократа.
Он уловил движение ее несогласно мотающейся головы.
— Я не выйду за вас замуж.
Эш втянул воздух, собирая воедино все свое терпение. Было справедливо ожидать, что ей понадобится небольшое убеждение, но как только она поймет преимущества, все ее протесты прекратятся, в этом он был уверен. Эш был деловым человеком и знал, как достигнуть благоприятного соглашения.
— Ваше согласие желательно, конечно же. Убежден, что вы будете…
— Желательно? — засмеялась она. Голос прозвучал судорожно и отрывисто в закрытом пространстве. — Думаете, я могу желать такой судьбы? У меня есть планы, и вам, сэр, не следует разрушать их.
— И какие же у вас планы? — Он был уверен, что на любой из ее планов сможет ответить куда лучшим предложением. Ему только нужно объяснить, что ей удалось подцепить завидного жениха, и что его карманы туго набиты деньгами, чтобы видеть ее в драгоценностях и атласе всю оставшуюся жизнь. — Я не без средств. Вы будете жить в комфорте. У меня великолепный дом в Сити, ждущий женского внимания и заботы.
Она фыркнула.
Эш нахмурился, видя перед собой лишь ее тень.
— Подумайте над моими словами. Положению, что я предлагаю вам, могли бы позавидовать многие женщины. Дом, безопасность, образ жизни, который, без сомнения, значительно превышает ваше настоящие положение. — От его внимания не ускользнула грубая шерсть ее платья, когда он держал ее. Едва ли самое изысканное или элегантное из гардероба. — И я не такой уж и противный. Мне говорили, что я даже привлекательный.
— Есть ли предел вашей заносчивости?
Его лицо обожгло — совершенно новое и неприятное ощущение. Он ненавидел это, эту… мольбу. Никогда прежде ему не приходилось просить о женской благосклонности.
— Я только лишь обращаю ваше внимание на качества, что могли бы быть привлекательны для женщины, ищущей мужа.
— Вы не в состоянии понять меня. Я не ищу мужа. А вы разрушаете все! Завтра я уезжаю в Испанию. — В ее голосе звучало отчаяние. Даже несмотря на всю ее злость, голос был нежным. Ее стремительные гласные стали более заметными с досады, возможно, свидетельство французского происхождения. Вероятно, ее мать была эмигранткой. — Все приготовления сделаны. Прошу вас, отпустите меня.
Эш насупился. Все шло не так, как планировалось. Она нисколько не была любезной. Поверить только, он собирается взять в жены ту дочь, что не заинтересована в замужестве.
— Завтра мы будем на пути в Шотландию, — резко произнес он, все еще отказываясь отступить от своих намерений, уверенный в том, что сможет убедить ее, дайте лишь время.
— Шотландия, — сдавленно произнесла она так, как если бы это было лишение ей навязанное, словно он пугал ее Ньюгейтской долговой тюрьмой.
— Да. Это страна к северу от нас.
На его насмешку негодующий шипящий вздох слетел с ее губ.
— Вы не можете насильно увезти меня, тащить через всю страну и вынудить выйти за вас замуж. Сейчас не средневековье.
— На самом деле, я мог бы… но в этом нет необходимости.
Деньги, как узнал Эш, в сочетании со значительной долей обаяния могут завоевать практически все, что угодно.
Он был уверен, что мог бы убедить ее выйти за него замуж. Ему никогда бы не удалось купить прииск в Уэльсе без своей силы убеждения. Продавцы были очень даже против, чтобы шахту приобрел чужак со стороны. Он преодолел ту проблему, так же преодолеет и эту тоже.
— Мой отец…
— Как только дело будет сделано, его это волновать не будет, — закончил он. — Он довольно старомоден и решит, что вы всецело и искренне моя, как только мы поженимся. Я его знаю. Этим все и закончится.
— Ничего этим не кончится, потому что этого не произойдет!
С этим полным гнева возгласом она подлетела к двери повозки.
Эш быстро двинулся вслед за ней, таща ее назад, она же тянулась к задвижке на двери, дикое животное в его руках. Он бросил ее на сидение. Изогнувшись, она повернулась к нему и внезапно набросилась, извергая проклятия на французском.
Он сильнее обхватил ее хрупкую фигурку, сжав ее в своих руках, пока они падали на пол экипажа.
Она пыталась освободиться от него и вскарабкаться на ноги, но Эш сцепил руки вокруг нее, поймав в ловушку ее острые маленький кулачки, так что они оказались зажаты между их телами, он крепко прижимал ее к себе. Она извивалась и ерзала, ее юбки обернулись вокруг его бедер. Эш ничего не мог поделать с собой и принялся оценивать женщину в своих руках.
Она была маленькой. Стоя не достала бы ему до плеча, и, тем не менее, фигура у нее была привлекательной, мягкой и округлой там, где нужно. Она все еще боролась с ним, добившись лишь того, что теперь он ощущал ее нежное тело, прижатое к его собственному, и ее грудь снова и снова касающуюся его, до того, что ему пришлось сдержать стон.
