— Боже мой! — Уатт выронил лист, будто он жег ему пальцы.
При звуках его голоса Фаро пошевелилась. Ее глаза приоткрылись, и она сонно улыбнулась ему. Но улыбка исчезла, как только она увидела потрясенное выражение его лица. Она резко села, натягивая одеяло до подбородка.
— Что ты тут делаешь?
— Я должен был прийти. — Уатт мучительно пытался прогнать из памяти видение ее обнаженного тела. Не получалось. Тогда он сконцентрировал внимание на соблазнительном изгибе ее нижней губки. — Ты не ответила ни на одну из моих записок.
Она бросила взгляд на дверь, возле которой на полу, лежала кучка посланий: он велел слуге каждые полчаса подсовывать их под дверь. Но ни одно из них не было распечатано. Потом ее взгляд метнулся к рисункам.
— О нет! — Вскочив, Фаро вырвала листы у него из рук. В отчаянии окинув взглядом комнату, она отогнула простыню и засунула их под матрас. Она покраснела, и Уатт подумал, что румянец прелестно контрастирует с белой тканью ночной рубашки. — Ты все можешь сказать мне утром, Он не отрывал взгляда от очертаний ее груди под тонкой тканью, но вдруг заметил небольшие атласные ленточки у ворота. Ему потребовалось немалое усилие, чтобы поднять глаза.
— Ты выбежала из библиотеки раньше, чем я успел объяснить, что случилось. Потом ты проигнорировала все мои записки. А я не мог незамеченным торчать у тебя под дверью. — Уатт махнул рукой в сторону потайной дверцы. — Разумеется, гости и слуги не ходят по коридору глубокой ночью, но я все же решил, что лучше пробраться сюда тайно. Никто не знает, что я здесь.
— Я знаю, что ты здесь! — Ее грудь так вздымалась, что он забеспокоился, не потеряет ли Фаро сейчас сознание.
— Я здесь только для того, чтобы поговорить, — попытался успокоить он ее.
— В моей спальне? — Она поджала губы. — Нам нечего сказать друг другу. Я не…
— Фаро, пожалуйста, помолчи и выслушай меня. — Твердый тон его голоса заставил ее замолчать. Она опустилась на край кровати и демонстративно сложила руки на груди. — Я не собирался обманывать тебя. Выбранная мной фраза оказалась такой длинной, что я счел это нечестным приемом и поменял ее. Я и не думал, что моя нерешительность так повлияет на тебя.
Он присел возле нее и вытащил из кармана бутылочку. Фаро мгновенно отшатнулась от него.
— Тебе не придется прикасаться к ней. Я просто хочу показать, что там внутри. — Он вытащил маленький скрученный лоскуток кожи и развернул его, чтобы она могла прочесть строки на нем.
Фаро прочитала вслух:
— «Будь собой, и твое желание исполнится. Не лети мотыльком на огонь». — Она бросила на него пронзительный взгляд. — Что это значит?
— То, что ты можешь читать мои мысли. Ты угадала даже ту часть, которую я не стал писать.
У Фаро расширились глаза. Она приоткрыла рот, собираясь заговорить, но передумала.
— Ты делала когда-нибудь подобное раньше?
— Я не знала, что могу это. — В ее глазах застыло удивление. — Теперь ты знаешь обо мне правду. Почему же ты здесь?
— Я говорил тебе, что это не имеет значения.
Она не поверила ему.
— Цыганка, которая дала мне бутылочку, сказала, что я пойму значение этих слов, когда пойму себя самого. — Уатт криво усмехнулся и положил бутылочку в карман. — Я счел ее немного тронутой. Теперь же понял, что все, что раньше я хотел от жизни, — это не то, что мне нужно. — Он взял руки Фаро в свои и, повернув, нежно поцеловал ладошки. — Я хочу тебя, Фаро.
Ее руки были холодными и напряженными, лицо ничего не выражало.
— Я… не такая, как все. Ты знаешь, что я другая. — Она отвернулась.
— Да. И это еще одно доказательство того, что ты самая необыкновенная женщина из всех, кого я знаю. — Его шутка не достигла цели. Фаро все еще старательно избегала встречаться с ним взглядом. — Все в тебе притягивает меня. Разве ты не поняла это? Ты обладаешь редким даром, но — не стану лгать — он тревожит меня. Тебе будет трудно жить в мире, полном скептиков и людей, подобных сквайру Элджину. Я знаю, что ты вполне проживешь без меня, но не могу себе представить, как я останусь без тебя.
— Ты справишься. Иначе когда-нибудь потом правда обо мне оттолкнет тебя.
— Посмотри на меня, Фаро. Правда, которая тебе нужна, в моих глазах. — Он приподнял указательным пальцем ее подбородок. — Если длительная помолвка поможет убедить тебя, что я не такой, как твой отец, тогда я стану ухаживать за тобой так долго, как ты захочешь. Придумай дюжину испытаний моих чувств, если хочешь.
Фаро легонько потерлась щекой о его ладонь. Движение было таким скользящим, что, возможно, она и сама не придала ему значения.
— Я знаю, каково жить терзаемым сомнениями, — сказал Уатт, — когда тебе во всем требуются надежные гарантии. Мы похожи в этом — оба скептики. Возможно, это часть того, что привлекло меня к тебе. Я никогда не буду пытаться изменить тебя, но постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы изменить твое отношение ко мне. — Он провел большим пальцем по ее щеке, дивясь ее мягкости. Его голос превратился в хриплый шепот. — Ты скажешь мне, что делать, чтобы исчезли твои сомнения?
— Ничего, — так же тихо ответила она. Ее глаза заблестели, по щеке поползла слеза. — Ты требуешь мое сердце, а я не смогу жить без него, когда ты покинешь меня.
— Твое сердце уже во мне, Фаро. — Он поймал слезинку пальцем и прижал руку к груди. — Так же, как мое в тебе.
Слезы превратили ее глаза в ярко-синие озера. Уатт подумал, что мог бы утонуть в них. Она легонько всхлипнула. Он протянул к ней руки, молча предлагая успокоение своими объятиями. Фаро с готовностью воспользовалась приглашением.
— Ш-ш-ш, любовь моя. Я здесь и никогда не уйду. — Он вытащил из кармана носовой платок и вложил ей в руку. В его голосе зазвучало отчаяние. — Останься со мной, Фаро. Ты можешь проводить сеансы хоть каждый день, если хочешь. Или займешься рисованием. Ты будешь счастлива здесь. — Он погладил ее по голове. — Поверь мне, Фаро. Твоему сердцу во мне ничего не угрожает. Позволь мне любить тебя.
Она положила голову ему на плечо, а пальцами начала описывать маленькие круги вокруг пуговицы на сюртуке.
— Ты нашел правильные слова, чтобы ослабить меня, заставить принять то, что причинит боль нам обоим.
— Ты смотришь на меня как на своего врага.
— Нет, ты мое проклятие, Уатт, моя судьба.
Она выглядела необычно серьезной. Он попытался успокоить ее.
— Судьба будет к нам благосклонна. Многое указывает на то, что мы созданы друг для друга. — Выражение ее лица не изменилось. Он вспомнил еще об одном знаке свыше и сказал, тщательно подбирая слова: — Я видел твои наброски, картины твоих видений, возникших в тот момент, когда ты держала в руках бутылочку.
