Выражение ее лица не изменилось.
— Так вот, они дарили наслаждение и требовали наслаждения взамен. Это было главным. Только самый никчемный мужчина бывает эгоистом в постели, получая удовольствие и не думая при этом о партнерше.
Сара скрестила на груди руки.
— Но они были проститутками, да?
— Я не из тех, кому нравится платить за пользование женским телом.
— Как это понять?
— Они не были проститутками. Это были самые обычные женщины. Благородного происхождения.
— Такие не могут быть благородного происхождения, Джеймс!
— Сара… Когда у женщины умирает муж или уходит от нее… Желание у нее ведь не пропадает, кстати, как и мужчины. Тело создано для того, чтобы наслаждаться. Сама увидишь, если я, к примеру, завтра возьму и умру.
— Но я… — Она была в замешательстве. — Ведь доктор ясно сказал.
— К черту доктора! — прорычал Джеймс. — Уитком помог твоей матери?! Ей стало лучше? Она выздоровела?!
Сара со вздохом покачала головой:
— Нет, не выздоровела.
— Твой отец рассказал, что Уитком несколько лет пытался вылечить ее. И все без пользы. Доктор ничего не сделал для нее. Он просто шарлатан. Мошенник!
— Но он сказал… Сказал, что она поздно к нему обратилась.
— Все, помолчи! Я твой муж, и я говорю тебе, что сексуальные потребности не имеют ничего общего с сумасшествием. Ты мне веришь?
Сара раскрыла рот, но так ничего и не сказала. Какое-то время оба молчали, наконец она спросила:
— А те женщины?.. Они получали оргазм… с тобой?
Джеймс нахмурился и проворчал:
— Полагаю, что да.
— Наверное, ты просто успокаиваешь меня.
— Ничего подобного! Неужели ты думаешь, что я рассказываю про других своих женщин, чтобы успокоить тебя?
Она промолчала.
— Сара, поверь, я люблю тебя! — При этих словах глаза ее распахнулись, и Джеймс вдруг сообразил, что еще ни разу не произносил эти слова вслух. — Да, я люблю тебя. И если мне покажется, что тебе грозит опасность, поверь, я сделаю все, что смогу, чтобы защитить тебя.
Жена молчала, и он вновь заговорил:
— Сара, дорогая, когда мы венчались, ты мне кое-что обещала, помнишь?
Она посмотрела на него с удивлением:
— Разве?..
— Перед Богом и людьми ты обещала любить меня и повиноваться.
— Ну… да, конечно.
— Тогда давай расставим все точки над i. Если у тебя вдруг возникнет потребность узнать что-нибудь о себе и о своем теле — или о моем, — только я буду тем, кто все тебе объяснит и всему научит. Поняла?
Она по-прежнему молчала.
— И если вдруг появятся какие-нибудь вопросы про желание, например, то мы вместе найдем ответы. Понятно? Мы вместе определим, что тебе нравится больше всего. И больше никаких идиотских книг. Если вдруг заболеешь, мы найдем самого лучшего доктора в Лондоне. Договорились?
Сара крутила на пальце обручальное кольцо. Наконец кивнула и прошептала:
— Да, конечно.
— Дорогая, громче.
— Да, я приду к тебе, Джеймс.
Сара вопросительно посмотрела на него, и он добавил:
— Я имел в виду мужскую анатомию.
— Но, Джеймс… Ведь еще только середина дня…
Он с усмешкой пожал плечами:
— Ну и что? У тебя за день явно накопилось много вопросов. Мне кажется, ты хотела бы получить на них ответы, не так ли? И я мог бы преподать тебе урок.
Сара облизнула пересохшие губы. И Джеймс понял, что победил. Впрочем, и она — тоже.
Он распустил галстук, запер дверь на ключ, и урок начался.
Сара вытянула ноги под одеялом, пытаясь найти прохладное местечко. Все-таки это было странно — лежать совершенно голой в собственной постели. Странно и безнравственно. Она с наслаждением потянулась, утопая в тонких простынях.
До ужина было еще далеко. Но надо было вставать и одеваться. Джеймс уже час как поднялся. Одевшись, он поцеловал ее и приказал оставаться в постели.
Сара улыбнулась и решила не перечить. Муж велел лежать и отдыхать, а она клялась подчиняться ему.
В ногах и руках была тяжесть, но при этом Сара ощущала удивительную легкость. Она сказала ему правду. Хотя Джеймс знал правду и без нее. И все равно не отверг ее. Более того, убедил, что с ней все в порядке.
Когда он заговорил о других женщинах, Сара должна была почувствовать боль. Возможно, через какое-то время так и будет, но сейчас она испытывала к этим дамам только благодарность. Она была такая же, как они. И отличалась от своей матери. Не была ни беспокойной, ни нервной, ни угрюмой. Она была счастливой.
Дотрагиваться до его тела — вот что делало ее счастливой. Дотрагиваться и заставлять его стонать — вот от чего она испытывала радость. Усмехнувшись, Сара уткнулась в подушку.
— Что это ты замурлыкала, как котенок? — раздался голос мужа.
— Джеймс?!
Она вскочила, прикрываясь простынями.
— Ах, как мы стыдливы.
— Перестань.
Улыбнувшись ее смущению, он опустился на край кровати. Убрал локон с ее щеки.
— Сказать, чтобы подавали ужин? Мы можем поужинать и здесь, если хочешь.
Сара сразу подумала о слугах и о том, что они станут говорить. И поняла, что ей все равно.
— Хорошая мысль.
Когда он потянулся к звонку, Сара ахнула. Костяшки пальцев у Джеймса посинели.
— Что у тебя с рукой?
Он на секунду замер. Потом взялся за шнур и дернул.
— Можешь не переживать по поводу встречи на следующей неделе, о которой договорилась. Доктор пришел к выводу, что ты не нуждаешься в его помощи.
— Прекрасно. Так что у тебя с рукой?
Он отвел глаза.
— Джеймс, зачем?
— Когда мы венчались, я поклялся любить и защищать тебя.
— Какое отношение к защите имеет то, что ты избил ученого человека?
Джеймс с усмешкой пожал плечами:
— Дорогая, считай это проявлением моей любви.
— Ах, Джеймс!.. — Она укоризненно взглянула на него, потом, потупившись, пробормотала: — Знаешь, мне надо еще кое в чем признаться.
Он уставился на нее в изумлении:
— Опять?!
— Да. Знаешь, мне кажется… Видишь ли, я уверена, что страшно тебя люблю.
— Понял, дорогая. Значит, «страшно»?
— Да, просто ужасно!
Он поднес к губам ее руку. Потом с улыбкой сказал:
— Ну и чудесно, любимая. Было бы жутко тяжело жить одному. Но я обратил внимание, что ты все еще в сомнениях.
Сара проглотила подступившие слезы.
— Никаких сомнений. Ты тут ни при чем. Я просто немного… сбита с толку. Моя жизнь очень изменилась. Новый дом, новая роль, новая жизнь… Ведь я теперь миссис Худ. Но кто она такая, эта миссис Худ?
Джеймс насупился и пробурчал:
