К вечеру того же дня у Роури началась лихорадка. Впав в забытье, она несколько раз выкрикивала имя Томаса. Он сидел возле нее всю ночь, стараясь сбить температуру хинином и растираниями спиртом.
Коллахен часто появлялся в комнате и, мрачно посмотрев на Кина и Томаса, снова исчезал.
– Я могу что-нибудь сделать, доктор? – спросил Кин, просидевший на стуле несколько часов без всякой пользы.
– Ей нужна холодная ванна, чтобы сбить жар. Ванна, наполненная водой примерно наполовину.
– Будет сделано, доктор. – Кин поспешил из комнаты. Ко времени, когда он снова появился в дверях, Роури была завернута в простыню.
– Все готово, доктор. Ванна внизу в холле направо.
Тут появился Коллахен, на лице его было написано удивление.
– Что вы собираетесь делать?
– Я хочу, чтобы она приняла холодную ванну. Это собьет температуру, – нетерпеливо пояснил Томас.
Владелец ранчо взглянул на Роури и заметил, что под простыней она раздета.
– Она должна сделать это обнаженной? – Когда Томас кивнул, Коллахен возразил: – Этим должны заняться женщины.
– Мистер Коллахен, я доктор.
– Знаю я, как вы все отирались вокруг моей дочери на танцах.
– Сэр, вы напрасно вмешиваетесь. Мы теряем драгоценное время. Вам бы следовало вернуться в комнату. Я позову вас, когда ее состояние изменится.
С явной неохотой Ти Джей отступил на шаг. Томас поспешил закрыть за ним дверь.
– Я не уйду отсюда, покуда вы находитесь здесь, – прорычал Коллахен из-за двери.
В полдень Роури наконец открыла глаза. Она обвела взглядом знакомую комнату. На стену напротив окна, у которого дремал Кин, падали солнечные лучи. Томас спал на стуле возле кровати.
Несколько мгновений она смотрела на его лицо. Будто почувствовав ее взгляд, Томас поднял голову, и их глаза встретились. Роури улыбнулась, и он тут же вскочил на ноги.
– Ну и заставили вы нас поволноваться, Роури Коллахен, – негромко произнес он.
Она ничего не успела ответить – он сунул ей в рот термометр. Ей оставалось только разглядывать кончик этого прибора, пока он считал ее пульс.
– Температура почти вернулась к норме, – сообщил он, взглянув на термометр. – Теперь послушаем ваше сердце.
Томас сел на краешек кровати и приложил к ее груди стетоскоп. Тут она поняла, что лежит под простыней обнаженной, и ее глаза округлились от изумления.
– Гм… Сердце бьется слишком быстро. Когда я мерил ваш пульс, он был не такой частый.
– Это неудивительно. Я поняла, что лежу под простыней совсем голая.
– Вот как? А я и не заметил, – улыбнулся он уголками губ.
Разбуженный их голосами, Кин поднял голову.
– Ты уже оправилась?
– Это очень неприятно – проснуться голой, – продолжала она, пытаясь справиться с краской, заливавшей ее лицо. – Вы могли бы закутать меня в халат, Томас!
– Мог бы, но это помешало бы мне делать растирания и помещать вас в холодную воду, чтобы сбить температуру.
– Боже мой! – воскликнула она. – Я была без сознания, и вы этим воспользовались!
– Все в порядке, доктор, – вынес свое заключение Кин. – Если она начала препираться, то я могу уезжать с чистой совестью. Как только Коллахены выздоравливают, они начинают учить других, что надо делать. – Он посмотрел на Роури. – Не поблагодарив даже за то, что им спасли жизнь.
Кин поднялся, подошел к двери и тут задержался, чтобы приподнять шляпу.
– Рад видеть и слышать, что вы снова в добром здравии, Роури. – Он улыбнулся, что совершенно изменило его обычно непроницаемое лицо. Затем перевел взгляд на Томаса: – Вы поедете со мной, доктор? Томас кивнул:
– Как только осмотрю ее рану. Я скоро закончу.
– О'кей. Я седлаю Дюка.
После того как Кин вышел, Роури поспешно натянула простыню до подбородка. На ее лице появилась извиняющаяся улыбка.
– Спасибо, Томас. Мне жаль, если я выгляжу неблагодарной.
Томас улыбнулся в ответ.
– Я стал врачом не потому, что люблю благодарности, Роури. Для меня важна сама возможность оказывать людям помощь в беде. – Его тон стал ироничным: – А теперь мне снова нужно бороться с вами за возможность осмотреть вашу рану?
Только тут Роури поняла, как крепко она вцепилась в простыню. Смутившись, она выпустила ее из рук. Томас откинул край и стал разбинтовывать плечо. Несмотря на все свое смущение, Роури лежала тихо, удивляясь, какие у доктора точные и быстрые движения.
– Выглядит не так уж плохо, – протянул Томас. – Но лучше пока носить повязку. – И он принялся перевязывать ей плечо свежим бинтом. – Чтобы не попала инфекция.
Затем он закрыл саквояж и слегка сжал ее руку.
– Пейте больше жидкости. Я навещу вас через пару дней, чтобы осмотреть рану. – Он улыбнулся. – Если ваш папа разрешит мне появиться на ранчо.
Томас прошел к двери и тут остановился.
– А… вам надо помочь надеть халат?
– Нет, благодарю вас, доктор Грэхем, – поспешно ответила она, энергично мотая рыжей головой. Он повернулся, и здесь Роури не удержалась, чтобы не нанести ему вдогонку удар:
– Наверняка вы куда быстрее снимаете халаты, чем их надеваете?
Его черные глаза на секунду задержались на ней.
– Выздоравливайте скорее, Роури Коллахен, и мы это проверим.
Верный своему слову, Томас через два дня появился на ранчо.
– Я смотрю, вы в полном порядке, – сказал он, когда увидел в дверях Роури, вышедшую его поприветствовать. – Как ваше плечо? Есть какие-нибудь признаки инфекции?
– Насколько я могу судить, нет, доктор, – ответила она.
– Все же я хотел бы взглянуть.
– Ну хорошо, давайте поднимемся в комнату.
– Может, нам лучше позвать повара, чтобы не вызвать подозрений мистера Коллахена? – предложил Томас.
В глазах Роури зажглись озорные огоньки.
– Ну, раз вы этого хотите, Томас. Хотя я не думаю, что Чарли Той поймет, для чего его зовут.
– Чарли Той?
– Наш повар – китаец. Он плохо понимает по-английски, – ответила она, скрывая улыбку.
Томас последовал за ней по лестнице. Этот визит был ему не по душе – он понимал, что на сей раз мужчина в нем будет бороться с доктором.
Быстро осмотрев рану, Томас наложил свежую повязку.
– Выглядит неплохо. Через неделю практически все пройдет. – Он закрыл свой саквояж и они вернулись вниз.
– Могу я предложить вам кофе или чаю? – спросила она, не желая расставаться так скоро.
– Нет, но я немного бы с вами прошелся.
– С удовольствием! Я слишком много времени провела в доме.
– Как врач хочу заметить, что свежий воздух поможет вашему выздоровлению, – назидательно сообщил он.
Они неспешно поднялись к кромке леса с голубыми елями и зарослями бузины. Склон горы здесь был покрыт цветами – белыми, желтыми и красными.
