Адам вопросительно посмотрел на друга:
– Поучительно? Почему?
– Раньше я думал, что только англичане относятся к ирландцам свысока. Но теперь понял, что вся остальная Европа следует их примеру.
– Не принимай близко к сердцу, – посоветовал Адам. – Возможно, все дело в том, что ты американец. Видишь ли, по мнению европейцев, любой американец – просто-напросто болван, потому что ни черта не смыслит в классовых различиях и не испытывает благоговения перед аристократией.
Мерфи со вздохом кивнул.
– Из-за этого они видят в американцах скрытую угрозу – угрозу своему образу жизни.
– Да, несомненно, – согласился Адам. Ослабив поводья, он продолжал: – Мы грубые и неотесанные, но зато легки на подъем. Мы не верим ни в Бога, ни в черта. В Америке полным-полно всяких проходимцев, не испытывающих ни малейшего уважения к многовековой культуре и аристократической утонченности европейцев.
– И некоторые из американцев не нашли ничего лучшего, как сделаться банальными нуворишами. Фи, какой дурной вкус! – Мерфи произнес это, превосходно копируя британский аристократический выговор.
Адам рассмеялся:
– Да-да, именно так изволит выражаться муж моей сестры, его мерзейшее сиятельство виконт Маршфельд.
О'Брайен поморщился.
– Упаси Боже оказаться хоть чем-то на него похожим.
Адам ненадолго задумался, потом спросил:
– Знаешь, в чем главное различие между ним и мной?
– Различие в том, что ему нравится бить женщин, а тебе нет? – с ухмылкой осведомился Мерфи.
– Не только в этом.
– Может, еще в том, что ты богат, а он нет?
– Тебе не хуже моего известно, что в Америке любой может разбогатеть, если станет трудиться, засучив рукава и если не будет избегать тяжелой работы. Хотя некоторым, конечно же, просто повезло – тем, кто разбогател во времена «золотой лихорадки». Но даже им пришлось изрядно потрудиться, чтобы заслужить такую удачу. – С улыбкой взглянув на друга, Адам пришпорил лошадь и пустил ее галопом вверх по склону холма.
– Это ты про себя?! – прокричал ему вслед Мерфи.
– Конечно! – отозвался Адам. Добравшись до вершины холма, он остановился и стал ждать, когда О'Брайен его догонит. – И еще разница между нами в том, что его мерзейшее сиятельство никак не может понять, почему мне везет, а ему нет. Ведь все полагали, что это он должен быть баловнем судьбы, потому что у него родословная лучше, чем у меня. Да, у него имелись огромные преимущества – и принадлежность к древнему роду, и обширные владения, и титул, и превосходное образование. Причем все это он получил по праву рождения. Я же ничем таким не мог похвастаться. Единственным моим преимуществом было то, что я родился в Америке и что моя мать привила мне любовь к труду. Только поэтому я и добился некоторых успехов.
– А мой зять, – продолжал Адам, немного помолчав, – считал себя слишком умным, чтобы трудиться. Поэтому он растранжирил то, что досталось ему в наследство. Этот человек не сумел реализовать свои возможности, и винить ему следует только себя самого. А вот я в отличие от него создал для себя благоприятные возможности, и в этом главное различие между нами.
Но у О'Брайена было свое мнение на сей счет.
– Главное в том, что у тебя есть характер и сила воли. А у твоего зятя этого не хватает, и он, наверное, ужасно завидует тебе.
– Плевать он хотел на мой характер! – воскликнул Адам. – Но он действительно мне завидует, потому что у меня есть деньги.
– Возможно, – согласился Мерфи. – Но мне кажется, что многие тебе завидуют. Во всяком случае, очень многие хотели бы оказаться на твоем месте, хотели бы стать такими, как ты. Взять хотя бы этого Джона Дж. Букмана. Господи, да что там говорить – даже я хотел бы стать похожим на тебя!
Адам громко рассмеялся.
– Правда-правда, – не унимался О'Брайен. – Как ты думаешь, кто покупает выпуски «Правдивых приключений Благодетельного Барона – приехавшего с Запада покровителя белокурых прекрасных дам, в отношении которых совершилась несправедливость»?
– Блондинки… Слишком уж много этих блондинок… – усмехнулся Адам. – Приятель, поверь мне на слово, не все они прекрасные дамы, в отношении которых совершилась несправедливость. И не все они натуральные блондинки.
– Дело в том, что эту книгу покупают не только они. Кроме них, ее покупают такие простофили, как я, которым следует быть чуточку умнее.
– Что?.. – Адам с искренним удивлением посмотрел на друга.
– Это правда, парень, – признался Мерфи. – Тому типу за карточным столом я отдал за книжку пять долларов.
– Господи правый, да зачем тебе понадобилась эта проклятая книжонка?
– Я прочитал первую часть, и мне не терпелось узнать, что еще этот Букман о тебе понаписал.
– Ну… это совсем другое дело. Любопытство – уважительная причина.
О'Брайен в смущении улыбнулся.
– Ведь недаром ты вдохновил кого-то на написание этой книги.
– Бульварного романа, Мерфи, а не книги, – проворчал Адам. – Если бы я не подвернулся этому писаке под руку, он нашел бы кого-то другого, кто его вдохновил бы.
– Мне кажется, ты ошибаешься, – возразил Мерфи. – Думаю, что именно ты его вдохновил. Вот я, например, – агент Пинкертона, но почему-то никто не написал обо мне ни одной книги, даже пресловутый бульварный роман.
– Тебе, дружище, повезло, – со вздохом сказал Адам.
– Нет-нет, это тебе повезло, – продолжал Мерфи. – Повезло, потому что у тебя есть характер. Вот мне не хотелось прикладывать хоть какие-то усилия, чтобы поймать удачу за хвост. А ты не такой. В этом-то все и дело. И поэтому люди восхищаются тобой. Ты целеустремленный. Ты ставишь перед собой цель и идешь к ней. А остальные не утруждают себя и выбирают более легкие пути.
– Но и ты, Мерфи, далеко не бездельник, – заметил Адам. – И в тебе есть… внутренний стержень.
– Да, верно, – согласился О'Брайен. – Я отстаиваю свои убеждения и работаю, не покладая рук. Но дело в том, что я работаю на Аллана Пинкертона, а не на самого себя. Потому что так легче, так гораздо безопаснее, понимаешь?
Мерфи помолчал немного, ожидая ответа. Но Адам молчал, и он вновь заговорил:
– Нет ничего удивительного в том, что его мерзейшее сиятельство тебе завидует. Только представь себе, как тяжело, наверное, быть обедневшим аристократом. Тяжело не оправдать ожиданий, которые налагает на тебя твоя родословная.
Адаму было неловко продолжать этот разговор. Пришпорив коня, он поскакал вперед, а О'Брайен пустился следом за ним. Они долго ехали молча, любуясь простиравшимся перед ними живописным пейзажем. Наконец, поднявшись на вершину очередного холма, Адам окинул взглядом окрестности и пробормотал:
