Эти слова снова вызвали смех у детей. В маленькой комнате было очень жарко. Юджиния уже начала чувствовать, что одежда прилипает к телу, а фата, накрепко пришпиленная Бесс, утягивает волосы. Однако веселость ребят оказалась заразительной. Она любовно поглядывала на детишек, сидящих на кровати в своих самых нарядных платьицах. Их личики так и светились простодушием и невинностью.
— Ну тогда иди сюда, — сказала она, беря Тома за руку и ставя его перед собой. — Если ты хочешь на мне жениться, поторопись сделать это до того, как придет мистер Мэссинхэм. Вот как это делается. Ты должен надеть мне на палец кольцо. Бесс, одолжите мне ваше кольцо. Скоро у меня появится свое собственное, но для Тома будет уже слишком поздно.
Этого Анни и Полли просто уже не в силах были выдержать. Они хохотали так, что по их веснушчатым мордашкам плели слезы. Слезы выступили на глазах и у Бесс. Она порывисто поцеловала Юджинию в щеку и сказала:
— Ах, я так надеюсь, что вы будете счастливы! Ведь если бы вы находились в своем родном доме, все было бы совсем-совсем по-другому…
— А мне, — беззаботным тоном заявила Юджиния, — очень даже нравится, как это происходит сейчас. Разве дома у меня были бы такие сочувствующие зрители? Том, теперь мы с тобой поженились. Ты должен вернуться к своим сестрам и начать расти побыстрее.
— Ой, карету подали! — вскричала Бесс, выглянув в маленькое оконце. — Ну-ка, дети, быстрее поглядите на белые ленты, которые кучер привязал к кнуту. Эдмунд идет за вами, Юджиния. Вот ваши перчатки. Вы уверены, что фата прикреплена как следует? Ах да, а цветы-то! Да благословит вас Бог, деточка, вы чудо как хороши!
Приготовления к церемонии во многих отношениях оказались самыми приятными во всем свадебном торжестве, ибо в церкви стояла такая духота, что Юджиния почувствовала некоторую слабость. Священник украдкой вытирал платком лоб, дамы обмахивались веерами, а мужчины в своих неудобных высоких воротничках и накрахмаленных рубашках раскраснелись и обливались потом. У Гилберта лицо тоже было красным, но о себе Юджиния знала, что она-то уж наверняка бледна, как ее платье. Бесс Келли все-таки перестаралась и слишком натянула фату, так что даже немного больно. Белое шелковое подвенечное платье, отделанное брюссельскими кружевами, казалось тяжелым и жарким, словно оно было сшито из толстой шерсти. Все тело покрылось испариной. Юджинии с трудом удалось стянуть с руки перчатку, чтобы Гилберт мог надеть ей на палец кольцо, а когда он крепко и нежно взял ее руку в свои горячие и влажные от жары ладони, они оказались словно бы сплавленными воедино. Только в этот миг Юджиния осознала, что вышла замуж. Она была так поглощена борьбой с надвигающимся обмороком, что не услышала ни слова из венчального богослужения.
— Вы должны поставить свою подпись, моя дорогая, — сказал Гилберт.
Перо в ее пальцах дрожало. А оттого, что она пыталась придать своему почерку твердость, на бумагу упала чернильная клякса. Она расплылась маленькой черной лужицей возле ее нового имени — Юджиния Мэссинхэм. Священник промокнул его пресс-папье. Гилберт взял перо и расписался с завитушками. Когда он поглядел на свою молодую жену, она увидела в его глазах гордость и волнение. Он, как видно, не заметил ее бледности. Решительным жестом взяв жену под руку, он шел вместе с ней по проходу — даже не шел, а шествовал. Юджинию тронуло, что он так доволен возможностью показать ее присутствующим. Хорошо все-таки, что он, кажется, не заметил ее плачевного состояния. Вряд ли он обрадовался бы, если бы его молодая жена оказалась из женщин, по каждому пустяку падающих в обморок.
В самом дальнем конце маленькой церкви среди небольшой группы незваных зрителей Юджиния заметила миссис Джарвис: опрятно одета, но лицо бледное и грустное. Бедняжка, она только что похоронила собственного мужа.
От нахлынувших чувств она крепко сжала пальцами руку Гилберта. Он тут же улыбнулся в ответ. «Мой муж, а он уже десять минут как стал им, без всякого сомнения, жив», — с благодарностью подумала Юджиния. И в этот миг она вышла из полуобморочного состояния, почувствовала себя счастливой и радостно глядящей в будущее.
Однако за завтраком, последовавшим после свадебной церемонии, у нее появился соперник. Гилберт с милой тактичностью делил внимание поровну между своей молодой женой и своим молодым вином.
Гостей уговаривали пить «Ярраби-кларет», а дам, предпочитающих что-нибудь послаще, — «Ярраби-сотерн».
— Я заложил этот кларет на хранение, когда вернулся из Англии после обучения, — сказал Гилберт, критически пробуя вино на вкус, прежде чем сделать глоток. — Когда выстоится как следует, станет много лучше. Впрочем, и сейчас винцо неплохое. Как по-вашему, сэр?
Он надеялся, что Юджиния будет польщена присутствием на ее свадьбе самого губернатора, генерал-лейтенанта Ральфа Дарлинга. К величайшей радости Гилберта, губернатор признал вино отличным, хотя и согласился, что качество его возрастет после соответствующей выдержки.
— К тому времени, когда придет срок крестить моего сына, оно будет превосходным, — заявил Гилберт.
Гости рассмеялись, хотя Гилберт и не думал шутить.
Юджиния посмотрела на красную жидкость в своем бокале и попыталась мысленно представить себе, как ее будет пить некий еще несуществующий молодой человек — ее будущий сын. А вдруг она родит не сына, а дочь? Сможет ли Гилберт ее простить?
— Надеюсь, вы сможете разделить честолюбивые мечты вашего супруга, — услышала она сухой и язвительный голос Мерион Ноукс.
— Вы имеете в виду мечту о сыне? — спросила пораженная Юджиния.
— Нет, нет, я говорю об одержимости Гилберта виноградником. Каким образом он рассчитывает обратить в свою веру сброд, населяющий эту страну, и приучить его к вину? Мой муж говорит, что это кончится полным разорением. — Мисс Ноукс отпила глоток из своего бокала. — Впрочем, должна сказать, что вино довольно приличное. Ну что ж, мне приходится делить мужа с его пациентами, а это, наверное, не хуже, чем делить его с виноградником и виноделием.
— Но разве не всякой жене приходится делить мужа с тем делом, которое он избрал своей профессией?
Миссис Ноукс иронически рассмеялась в ответ:
— Но не до такой же степени, что о жене вообще забывают, моя дорогая! Если вы с умом возьметесь за дело, вам удастся этого избежать. А на меня внимания не обращайте. Филипп уверяет, что у меня мозги настроены на мрачный лад. — Понизив голос, она добавила: — Если бы у нас были дети, дела обстояли бы лучше.
— Вы не можете иметь детей?
— У нас был один ребенок, но он умер. Мне говорят, что то же самое могло произойти и в Англии. Муж называет мое отношение к этой стране глупым предубеждением. Но, пожалуйста, миссис Мэссинхэм, не обращайте на меня внимания. Вы красивая новобрачная. Для разочарованных глаз смотреть на вас — и то радость. А меня иной раз следует заставить попридержать язык.
