– Ну а я принял решение нашу родословную не продолжать, – перебил ее граф.
– Как же вы можете говорить такое! Как это неразумно! – снова отрывисто и резко воскликнула Пандора. – Я уже говорила, как вам повезло в жизни, но вместо того, чтобы возблагодарить судьбу за такой подарок, вы позволяете прошлым обидам разрушать ваше настоящее! Вы губите свою жизнь!
– Вы действительно думаете, что я встал на путь саморазрушения?
– Не можете же вы всю жизнь только развлекаться с… – и Пандора замолчала, опасаясь уязвить графа.
– Нет, продолжайте, – сказал он, – мне хотелось бы знать, что вы думаете о моих друзьях, между прочим – единственных!
– Я спрашиваю себя, как долго они оставались бы вашими друзьями, – отрезала Пандора, – не имей вы денег!
С минуту граф пристально смотрел на нее, а потом рассмеялся:
– Да вы и вправду очень откровенны, моя безупречная кузиночка, но предоставьте мне коснеть в моей греховности – я ее предпочитаю вашей праведности!
– Грешите сами, сколько вам угодно, я не сделаю и малейшей попытки вам помешать, но вы не имеете права допустить, чтобы юную девушку вроде Мэри развратил ужасный, отвратительный, хищный человек, который приходил вчера ночью ко мне в спальню! – и она едва заметно вздрогнула. – И знаете, когда он ушел, я подумала, вот счастье, что внезапно появились вы и спасли меня и какой вы добрый человек! – Голос ее заметно смягчился. – И я заснула, думая, что вы совсем не такой плохой, каким притворяетесь! Сейчас, правда, я не так в этом уверена.
– Но вы, таким образом, вынуждаете меня признаться, что я гораздо, гораздо хуже, чем вы обо мне думаете!
– А вы, значит, чувствуете удовлетворение при мысли, что ваше присутствие многих здесь живущих заставляет лить слезы, страдать и голодать? Вы хотите всех уверить, что способны быть жестоким, неумолимым и владеете правом вести себя безнравственно? Что ж, должна в этом случае напомнить, что наша Чартовская семья и прежде умела преодолевать последствия поведения людей, подобных вам! Один из Чартов присоединился к «Круглоголовым»[3] и предательски выдал, где скрывается от преследования его брат-роялист. Был, однако, и такой среди Чартов, который, наделав массу долгов, застрелился. Он мог бы погасить эти долги, распродав все фамильные ценности. Однако они ему были дороже собственной жизни, и, смею сказать, знакомясь с нашей родословной, вы найдете еще с дюжину примеров самопожертвования. И еще одно: настоящая доброта свойственна и тем, кого вы презрительно именуете святошами.
Пандора уже коснулась дверной ручки, когда граф воскликнул:
– Да вернитесь, вы, огнедышащий вулкан в женском обличье!
Она не послушалась, однако остановилась.
– Наверное, кто-нибудь, наблюдая за нами со стороны, догадался бы, что мы родня: оба, закусив удила, летим вперед, не разбирая дороги!
– Вы спасете Мэри Клэй? – и Пандора шагнула к нему.
– Полагаю, нет никаких причин, чтобы за грехи моих отцов платили здешние пенсионеры! – И Пандора бросилась к нему:
– Повторите, что вы сказали! Объясните мне простыми словами!
Граф посмотрел на Пандору с высоты своего роста и встретил ее умоляющий взгляд.
– Вам известно, где сейчас прежняя экономка, как ее зовут, миссис Мэдоуфилд?
– О конечно, – почти шепотом подтвердила Пандора.
– И этот, как его, Бэрроуз, прежний дворецкий? Я его запомнил еще с первого своего приезда.
– Сейчас он живет в деревне!
– Вы готовы сами поехать за ними и привезти их обратно?
– О кузен Норвин! Я не ослышалась, нет? Вы действительно этого хотите?
И слезы опять навернулись на глаза Пандоры, которые сейчас сверкали, как звезды.
– Вы помните, что я хотел подарить вам «Возвращенный Рай»?
– Но именно это вы сейчас и делаете. А что насчет мистера Энсти?
– А что может быть насчет него? – сурово осведомился граф.
– Старый мистер Фэрроу, которого все здесь так любили, очень бы обрадовался, если место управляющего занял теперь его сын, Майкл Фэрроу, который знает все досконально, как вести здешнее хозяйство и управлять всей усадьбой. Он несколько лет проработал вместе с отцом и сумеет все привести в порядок, и вам это не причинит ни малейшего беспокойства, но все опять будет так, как было, когда я, еще девочкой, впервые сюда приехала! Мне тогда усадьба показалась королевским дворцом из волшебной сказки!
– Ну, что ж, очень хорошо! Вы твердо гнете свою линию! Передайте Фэрроу, чтобы он явился ко мне через два часа и… – Граф улыбнулся. – И поспешите, а то вдруг я передумаю! Так или иначе, но здесь поднимется скандал, и если вы не желаете стать его участницей, то уходите пока из дома.
– Я ушам своим не верю! Это все так замечательно! О кузен Норвин, я же знала, что вы только притворяетесь плохим!
– Вы меня стараетесь обелить, но белила на мне не держатся.
– Нет, я просто окружаю вашу голову героическим ореолом, и не дайте ему потускнеть!
Она побежала к выходу, но у двери остановилась и взглянула на графа:
– А вы, пожалуйста, пересчитайте свои табакерки, они ведь такие дорогие! – и когда уже припустилась бегом по коридору, то услышала, как граф громко рассмеялся.
Ворвавшись бегом к себе в комнату, она сразу же позвонила в колокольчик, вызывая Мэри, но, еще прежде чем горничная появилась, Пандора надела капор и уже искала в комоде перчатки.
– Да, мисс? – спросила Мэри с порога.
– Все в порядке! Все-все теперь в порядке, Мэри! – крикнула ей Пандора. – Но никому пока об этом ни слова! Просто жди! Все будет здесь так же, как при дедушке, и все снова заживут хорошо и спокойно.
– Вы вправду так думаете? Не может этого быть!
Пандора нашла наконец перчатки.
– Но никому ни единого звука об этом, даже своей матери! Просто веди себя как обычно и дождись моего возвращения.
Мэри вышла и сбежала вниз с просветлевшим от надежды лицом. Нигде не видно было Дэлтона, но Пандора только обрадовалась этому и приказала одному из лакеев:
– Я еду в деревню, но день такой прекрасный, что пойду туда пешком по проезжей дороге, а вы скажите кучеру, чтобы он как можно быстрее меня нагнал!
– Очень хорошо, мисс!
Пандора вышла из главного подъезда на яркий солнечный свет. Граф советовал ей поторопиться, и она тоже этого хотела и надеялась на перемены. Сердце пело в груди, и ей хотелось танцевать, а не размеренно вышагивать по дороге, однако Пандора заставила себя спокойно и неторопливо идти по направлению к озеру, а потом пройти по каменному, видавшему виды мосту через реку. Затем дорога пролегла через парк, где паслись пятнистые олени, которых она уже угощала хлебом, отчего они совсем ее не опасались. Росли здесь и дубы, ветви которых смыкались в вышине, образуя зеленую арку. Пройдя немного, она обернулась и посмотрела назад. Весь в солнечном блеске старинный Замок-дворец выглядел особенно величественно, и Пандоре показалось, что от солнечных лучей его окна словно улыбаются и вселяют надежду на лучшее. И еще ей вдруг показалось, что истинным победителем в битве за жизнь и счастье всегда был именно Чартхолл: да, это он выиграл сражение, а вовсе не она. Это он, переживший за несколько веков столько взлетов и времен упадка, одержал победу. Здесь бушевали и религиозные, и гражданские войны, среди Чартов были и расточители, и скупцы, но Замок все это пережил. Может быть, он владычествует над жизнью каждого члена семейного клана, независимо от того, мужчина это или женщина, и всегда одерживает верх – и над графом Чартхолл тоже одержал победу! Он оказался графу не по силам! Даже если бы ее вмешательство в здешние дела не ускорило ход событий, то все равно рано или поздно Чартхолл воззвал бы к сердцу графа и взял бы его под защиту даже против него самого.
