Подняв брови в деланном изумлении, Фенвик кивнул Стрэтфорду.
— Добрый вечер, Стрэтфорд. Заходите, пожалуйста. — А когда все вошли, добавил: — Чем я обязан такому неожиданному удовольствию?
— Добрый вечер, Фенвик. С Хэсли ты знаком, но ты не встречался с моей свояченицей мисс Донован, не так ли?
— Я встречался с прелестной мисс Донован, — возразил он. — И какое удовольствие снова вас видеть.
Макс стиснул зубы, когда Фенвик ей поклонился. Она ответила ему с холодной вежливостью.
Потом он рассыпался в комплиментах Джессике, и наивная девушка начала с жаром рассказывать, как ей хотелось познакомиться с соседями и что она надеется, что будет часто у них бывать.
— Теперь мне все понятно, — подытожила она. — Беатрис не ожидала, что вы сегодня приедете, и наверное, поэтому совсем забыла про наш обед.
— Ваш обед?
— Да, — вмешалась Оливия, с той же вежливостью, но более резко. — Мы пригласили ее пообедать с нами в Стрэтфорд е.
— Я понял, — ответил Фенвик.
— Но это не… — начала Джессика, но Макс видел, как Оливия сжала руку сестры, и та замолчала.
— Когда она не приехала в назначенное время, мы забеспокоились, — пояснил Стрэтфорд.
— Вполне понятно. Но она, должно быть, забыла об обеде. Она была так взволнована моим приездом, рассказывая о том, что произошло за те недели, что меня не было, что она решила пойти спать пораньше.
— Как жаль, — вздохнула Джессика. — Я так ждала этот обед. Надеюсь, она скоро навестит нас.
— Разумеется.
— Может, завтра? — не унималась Джессика, с надеждой глядя на Фенвика.
— Сомневаюсь. — Вежливая улыбка все еще не сходила с его лица, но в его голосе уже слышалось раздражение.
— Позвольте откланяться, — произнес Стрэтфорд. — Нам жаль, что мы так неожиданно нарушили ваш покой, Фенвик. Леди? — Стрэтфорд показал жестом, чтобы Оливия и Джессика следовали за ним. У выхода он пропустил их вперед.
Макс тоже повернулся, чтобы уйти, но Фенвик схватил его за руку.
— Как твои успехи с нашей маленькой потаскушкой? — прошептал он Максу на ухо.
Макса неожиданно охватило такое бешенство, что он вырвал руку и поднял кулак, прежде чем подумать, что он делает.
Фенвик смотрел на него с наглой улыбкой, как бы вызывая его нанести первый удар.
«Не поступай так, как твой отец, черт побери!»
Справившись с гневом, Макс опустил кулак и посмотрел на Фенвика с отвращением. Он вышел вслед за Стрэтфордом в надежде, что сможет смыть с руки ощущение грязи.
С Беатрис было что-то не так, и Джессика собиралась выяснить, что именно.
От Беатрис не было известий с момента прибытия ее мужа, и это волновало Джессику все больше. Спустя несколько дней после приезда Фенвика в Броктон-Холл, горничная Оливии сообщила ей, что он вернулся в Лондон. Джессика решила, что подождет до завтра, чтобы дать Беатрис возможность оправиться после визита мужа, а на следующее же утро она поедет к своей подруге, чтобы выяснить, как все прошло.
Погода по-прежнему стояла хорошая, чему Джессика была рада — уж слишком холодно и дождливо было в Англии. Сразу после завтрака она отправилась в Броктон-Холл одна. Ни Беатрис, ни Джессика не нуждались в сопровождении, так как между их домами было не более мили и по этой дороге никто не ходил, кроме них и слуг.
Менее чем через полчаса после того, как Джессика покинула Стрэтфорд-Хаус, она уже стучала в дверь Броктон-Холла. Сначала никто не отозвался, но Джессика была настойчива, и незнакомец все же открыл дверь.
Это был не тот высокомерный слуга, который не хотел впускать их в дом во время приезда Фенвика, ведь тот привез его с собой. Дверь открыл старый слуга, которого она видела в свои предыдущие визиты в Броктон-Холл.
— Да? — спросил старик, и Джессика чуть не рассмеялась от облегчения. Слуга Фенвика привел ее в смущение, а этот… был вполне вменяем. — Могу я вам помочь, мисс?
— Я хочу видеть леди Фенвик.
— Мне очень жаль, но ее нет дома.
То же самое сказал в прошлый раз тот напыщенный слуга. Набрав побольше воздуха, она отважилась соврать:
— У меня к ней важное письмо, и мне сказали, что я должна вручить его прямо ей в руки.
Она подняла ридикюль, висевший у нее на руке. На самом деле в этой сумочке было множество кулинарных рецептов, которые кухарка Стрэтфордов написала для Беатрис.
Старик посмотрел на Джессику с подозрением:
— Письмо?
— Да. Очень важное.
— От кого?
— От… лорда Фенвика. Он останавливался вчера перед отъездом в Лондон в доме лорда Стрэтфорда. — Господи, хоть бы информация горничной Оливии была правильной. — И он попросил меня передать письмо сегодня утром.
Слуга долго смотрел на нее, но потом произнес:
— Минуту, пожалуйста, мисс, — повернулся и, шаркая, ушел в дом.
Джессике показалось, что прошла вечность пока он отсутствовал.
— Моя госпожа вас примет.
Слава Богу.
Старик повел ее наверх в комнату, в которой она никогда не была. Она была великолепна — впрочем, как все комнаты в Броктон-Холле, — с красивым мраморным камином, с вырезанными по бокам херувимами, дорогими коврами и шторами, со стенами, увешанными портретами важных мужчин, возможно, предков лорда Фенвика и владельцев этого дома до него.
Однако в комнате никого не было. Слуга попросил ее подождать.
Прошло еще несколько минут, прежде чем дверь снова открылась. Джессика вскочила со стула.
— Беатрис!
Беатрис остановилась в дверях.
— Доброе утро, Джессика. Мне сказали, что у тебя есть для меня письмо моего мужа.
Джессика наморщила лоб. Беатрис, сгорбившись, стояла к ней вполоборота, а огромная шляпа полностью закрывала ее лицо. На ней было простое старое шерстяное платье.
Беатрис закрыла дверь. Джессика бросилась к подруге, увидев, что та дрожит.
— Дорогая Беатрис. В чем дело? Что случилось?
— Письмо у тебя?
— Нет, — тихо призналась Джессика. Она взяла холодные руки Беатрис и стала их энергично тереть. — Я просто хотела тебя увидеть. И я не могла ничего другого придумать…
Беатрис напряглась.
— Тебе не следовало это делать, Джессика. Ты не… — Она вздохнула. — Пожалуйста. Я плохо себя чувствую. Я приду к тебе на следующей неделе.
— Беатрис, посмотри на меня.
— Нет. Я не думаю…
Джессика отпустила холодные пальцы подруги и, приложив ладони к ее вискам, повернула голову так, что они оказались лицом друг к другу.
— О! — выдохнула Джессика.
— Нет, нет. — Карие глаза Беатрис опухли, и под ними были страшные синяки.
