Джози Литтон - Мечтай обо мне

— Обряд не закончен.

Ульрих, улыбаясь, отошел в сторону, а его место занял длинный и тонкий, как жердь, молодой человек в коричневой рясе, на вид настоящий монах. У Кимбры округлились глаза.

— Да, миледи, я служу Господу нашему и стараюсь донести его слово до этих добрых людей. Зовите меня брат Джозеф.

Кимбра порывисто обернулась к Вулфу.

— Как? У вас тут есть и католический священник?!

— Мы, норвежцы, даем приют каждому, кто проходит через наши места, особенно если это ненадолго.

— К примеру, года на три, — вставил монах, улыбаясь во весь рот. — Лорд Вулф великодушен и весьма гостеприимен, миледи.

— На всякий случай, брат Джозеф, просто на всякий случай. И, как видишь, такой случай представился. А теперь к делу! Ночь не будет длиться вечно.

— Встаньте на колени, дети мои, — торжественно произнес совсем юный монах.

Кимбра преклонила колени, все еще ошеломленная внезапным исполнением заветного желания. У нее и в мыслях не было обратиться к Вулфу с подобной просьбой, но этого и не потребовалось. Что это — великодушие или простой расчет, средство привязать ее к себе еще более весомыми узами?

— Отец наш небесный, — говорил брат Джозеф, — благослови этот союз. Ты, что отдал Сына своего ради спасения рода людского, излей любовь Твою на этих двоих, озари их путь и наполни их жизнь радостью и счастьем. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа я объявляю вас мужем и женой!

Теперь уже толпа пришла в полное неистовство и захлестнула молодых. Мужчины подняли на плечи Вулфа, а женщины — Кимбру, бегом трижды обнесли вокруг священного дерева и наконец, задыхаясь от смеха, усадили в трапезной за почетный стол. Зажигательная музыка возобновилась. Пока рассаживались остальные, пока слуги сновали вокруг, наполняя блюда и кубки, рука Кимбры лежала на столе, накрытая ладонью Вулфа.

— Все в порядке?

Она не могла ответить — слова не шли с языка. Кимбра была словно в тумане, почва норовила уйти из-под ног. И все же… Взгляд сам собой потянулся туда, где пришелся удар ее кулака. По спине пробежал невольный холодок. Как она могла так забыться? Как могла поддаться низменному порыву? Следа не осталось, но мужская гордость Вулфа была, конечно уязвлена. Почему он не наказал ее, даже не упрекнул? Неужели он считает, что заслужил удар?

И Кимбра кивнула в ответ, хотя понятия не имела, в порядке ли хоть что-нибудь в происходящем и в ней самой.

Вулф в который уже раз напомнил себе о правилах приличия. О том, что ярл должен быть к ним особенно внимателен, так как служит примером для подражания. Что будет, если он станет поступать по собственной прихоти? Будут подорваны устои, пошатнется мораль. Нельзя вот так просто взять и покинуть пиршественный стол еще до того, как все сочтут это уместным.

Он только и делал, что напоминал себе об этом, но впустую. Мужская плоть его была так тверда, словно обратилась в камень, сердце грохотало в унисон с музыкой, в крови бушевал огонь.

Зато Кимбра как будто искренне наслаждалась каждой минутой пиршества, и все благодаря Дракону, который был — разрази его гром! — само обаяние. Ну вот, завел еще какой-то рассказ! Поистине неистощимый кладезь, чтоб ему вечно коченеть в ледяном норвежском аду! Ну ясно, воином он рожден по ошибке, а должен был появиться на свет скальдом!

Вулфу живо представилось, как Дракон бродит от поселения к поселению, сидит у очага, повествуя саги о жизни древних викингов, а люди слушают его затаив дыхание. Впервые в жизни он задался вопросом, не предпочел ли бы брат такую жизнь, если бы имел выбор?.. Что до него самого, он не мог вообразить себя никем, кроме воина и ярла. Это была жизнь, исполненная ответственности за других, нередко трудновыносимая, а порой и откровенно жестокая. Но она имела свои плюсы.

Самый главный плюс его жизни сидел сейчас по правую руку, внимая байкам Дракона с неподдельным интересом, о чем говорили блеск глаз и слегка приоткрытые губы. Очень может быть, она не возражала бы сидеть так до утра.

Дракон закончил рассказ — вернее, сделал такую попытку.

— А как имя великана, — тотчас спросила Кимбра, — который бросил Одину вызов?

Надо сказать, Кимбре не было дела ни до имени великана, ни до самого Одина, хотя при других обстоятельствах сага и впрямь заворожила бы ее. Сейчас она могла думать только о грозящей брату опасности и о том, что от нее требовалось, чтобы эту опасность отвратить. Дракон был так добр к ней, так внимателен, что на память невольно приходил Хоук. Дракон был (или по крайней мере казался) прямой противоположностью тому, кого метко назвали «волком», кто обладал здесь всей полнотой власти и перед кем Кимбре очень не хотелось склоняться.

Вот и сейчас Дракон ласково улыбнулся ей, словно понял ход ее мыслей и желал направить их в другое русло.

— Великана звали Хрунгнир. Этот глупец взаправду верил, что его скакун может обогнать Слейпнира, самого быстрого из коней.

— Наверное, Один пережил немало приключений верхом на Слейпнире. Я хочу знать их все!

— Хм… ну, например, однажды Один помог викингу по имени Хаддинг спастись от преследователей. Он набросил на Хаддинга плащ, усадил его перед собой в седло и умчался прочь. В какой-то момент викинг глянул в щелку и был поражен тем, что Слейпнир скачет прямо по морской глади и что копыта его высекают из волн лишь мельчайшие брызги, словно искры из камня.

— Поразительно! — воскликнула Кимбра. — И что же, Один часто спасает простых смертных?

— Только тех, кому покровительствует. Остальные могут просить помощи у его супруги Фрейи, которая любит поступать по-своему. — Дракон бросил косой взгляд на брата, широко улыбнулся. — Впрочем, в браке это случается сплошь и рядом.

Вулф нетерпеливо отстранил слугу, подошедшего долить в его рог эля. В этот вечер он мало пил и даже не прикоснулся к обильному угощению — ему требовалось удовлетворить аппетит совсем другого рода.

— Мне всегда казалось, — заметил он едко, — что между Одином и Фрейей царило бы согласие, если бы в их дела не совалась услужливая родня.

— А мне кажется, — тотчас отпарировал Дракон, — что Одину следует больше ценить свою супругу. Разве она не самая прекрасная, отважная и мудрая из женщин… я хочу сказать, из богинь? — Он откинулся на спинку скамьи и многозначительно добавил: — По-моему, Один не заслуживает такой жены.

Кимбра сдвинула брови. Норвежские саги были ей внове, и она не вполне понимала иерархию местных богов. Судя по всему, Один стоял в ней на самой верхней ступени, но занял ее только после возрождения, когда пожертвовал собой на благо всего человечества. Эта история поразительно напоминала то, во что Кимбра верила с самого детства, но на этом сходство и кончалось. Один был женат и никак не мог ужиться со своей божественной супругой. Иначе говоря, у него были чисто человеческие проблемы.