— Только до тех пор, пока я не вернусь, — спокойно возразил гражданин Жюльен.
— Нет! — закричала Жаклин. — Не делайте этого!
— Жюстен, я думаю, следует принести свечу. — Жюльен с силой подтолкнул ее вниз по лестнице.
Воздух в подвале был сырым и прохладным, как в Консьержери, но не таким спертым.
Наконец Жюстен принес свечу.
— Гражданин Жюльен, вы не можете держать меня взаперти вечно!
— Это просто вынужденная мера предосторожности. Вы пробудете здесь до моего возвращения.
— Ио я не собираюсь ехать с вами.
— А с этим позвольте не согласиться. Вы поедете, хочется вам того или нет.
Неожиданно Жаклин решила изменить поведение.
— Так и быть, — заявила она. — Я отправлюсь с вами в Англию. Теперь мне можно подняться наверх?
— Мадемуазель, мне нравятся ваши слова, — с улыбкой произнес Жюльен, — но они меня не обманут. Я прекрасно понимаю: вы сказали их потому, что я хотел услышать именно это.
— Нет-нет, что вы, — пыталась протестовать она. — Просто я поняла, что вы абсолютно правы…
— И все же будет безопаснее для нас обоих, если вы дождетесь меня здесь. — Гражданин Жюльен резко повернулся, поднялся по ступеньками и вышел из подвала. Люк с грохотом опустился, и Жаклин услышала, как ее запирают.
— Вы не имеете права! — закричала она. — Немедленно вернитесь и выпустите меня!
— Ни при каких обстоятельствах не открывай подвал, — громко произнес Жюльен, обращаясь к хозяину дома. — Если наш гость не успокоится через пять минут, то я разрешу тебе выпороть его после моего возвращения.
Затем послышались удаляющиеся шаги и звук закрывающейся двери.
— Жюстен, выпусти меня отсюда, — взмолилась Жаклин. — Это ужасная ошибка. Гражданин Жюльен похитил меня. Пожалуйста, дай мне выйти!
— Побереги силы, парень, — ответил Жюстен. — Я всегда выполняю все приказы гражданина Жюльена. И прекрати шуметь.
— Если ты меня выпустишь, я тебе хорошо заплачу! — закричала она в отчаянии. — У меня есть драгоценности. Они спрятаны в надежном месте. — Правда, у нее не было представления, как достать эти драгоценности, но сейчас самое главное — как-нибудь выбраться из дома.
— Э, да ты меня не слушаешь, — усмехнулся Жюстен. — Я просто выполняю приказание, а это значит, что ты понапрасну тратишь силы.
Звук удаляющихся шагов подсказал Жаклин, что Жюстен ушел и продолжать уговоры бесполезно.
Она обессиленно опустилась на пыльную скамью возле входа в подвал. На полу перед ней мерцала свеча. Ее план оказался под угрозой; но, несмотря ни на что, она твердо решила про себя, что не поедет в Англию, а Никола Бурдон будет мертв.
Свеча почти догорела, когда звук открывающейся двери вырвал Жаклин из состояния полудремы. Она открыла глаза и увидела высокую фигуру гражданина Жюльена.
— Вставайте, мадемуазель, — позвал он ее. — Уже поздно, а нам предстоит еще многое сделать.
— Иду, — пробормотала она и принялась подниматься по лестнице.
Ее глаза с трудом привыкали к вечернему свету. По-видимому, гражданин Жюльен отсутствовал около двух часов. Жаклин повернулась к нему, чтобы пожаловаться на то, что он так надолго оставил ее в сыром и холодном подвале… и тут слова замерли у нее на языке.
Капитана Национальной гвардии больше не было. Перед ней стоял пожилой крестьянин в рваной грязной одежде. Волосы, посыпанные чем-то вроде пудры, казались седыми и свалявшимися, лицо покрывал густой загар, и благодаря искусному гриму теперь оно выглядело обветренным и изрезанным глубокими морщинами. Потертая куртка некогда голубого цвета, засаленные, много раз штопанные штаны и рубашка из грубой шерсти еще больше усиливали сходство с жителем сельской местности.
Гражданин Жюльен улыбнулся ей, и она увидела, что его зубы покрыты желто-коричневым налетом, а некоторые из них замазаны черной краской, отчего казалось, что их просто нет. Его внешность была настоящим произведением искусства.
— Почему крестьянин? — удивленно воскликнула Жаклин. Следовало признать, что этот человек действительно оказался мастером по части маскировки.
— Потому что каждый вечер из Парижа выезжает множество крестьян, продавших на рынке свои продукты. Всех их допрашивают и обыскивают. Если мы сможем хорошо сыграть свои роли, то без труда выберемся из города, — объяснил он.
— И какова же моя роль? Крестьянский сын?
— Это слишком предсказуемо, — возразил Жюльен. — Власти уже знают, что вы переодеты мальчиком. Боюсь, на этот раз нам придется проявить большую изобретательность. — Он широко улыбнулся: — Мадемуазель, в течение следующих двадцати четырех часов вам предстоит стать женой крестьянина. — С этими словами он протянул ей темно-коричневое платье и бесформенную нижнюю рубашку. Вся одежда была рассчитана на женщину почти в два раза крупнее Жаклин.
— Но это не мой размер, — запротестовала она.
— Мы подложим подушку, и все встанет на место. Пойдемте, нужно еще изменить вашу внешность.
Жаклин колебалась недолго. Гражданин Жюльен был прав. Одежда санкюлота уже сыграла с ней злую шутку. К тому же ей было интересно посмотреть, в кого он превратит ее, а сбежать от него она сможет и по дороге.
Когда они поднялись в спальню, Жаклин непререкаемым тоном заявила:
~ Гражданин Жюльен, мне нужно остаться одной, чтобы переодеться.
— Для этого вы можете пройти за ширму — Жюстен принес ее после того, как я открыл ему, что вы женщина. Поверьте, мне пришлось довольно долго убеждать его в этом.
— Но почему вы не хотите выйти из комнаты?
— Потому, мадемуазель, что вы проявили недюжинную изобретательность, пытаясь сбежать от меня, и я не могу больше доверять вам, — с улыбкой ответил он и принялся смешивать что-то в небольшом глиняном горшочке.
— Но я же сказала вам, что поеду в Англию. — Жаклин постаралась, чтобы ее голос звучал как можно убедительнее. Если ей не удастся остаться одной, то как она сможет сбежать от гражданина Жюльена до того, как они покинут Париж?
Жюльен поставил горшочек на стол и серьезно посмотрел на нее:
— Нет, мадемуазель, это я сказал, а вы меня просто обманываете. Стоило мне уйти из дома, как вы заявили бедняге Жюстену, что я вас похитил. По-моему, вы его этим очень сильно расстроили. Вам следует извиниться перед ним — Жюстен не переносит, когда про меня говорят плохие вещи.
— Он врет, — быстро нашлась Жаклин. — Я не говорила ничего подобного…
Гражданин Жюльен с силой схватил ее и повернул к себе лицом. Его руки сжимали ее так яростно, что, казалось, кости вот-вот захрустят.
— Никогда, никогда не лгите мне, поняли? — В его словах было столько гнева, что Жаклин решила не возражать.
