Джилли угадала. Вскарабкавшись по выщербленной, голой, не прикрытой ковром лестнице в убогую комнатушку, Филип уже успел побледнеть от огорчения. Он с трудом мог говорить, когда вошел в комнату.
— Я сомневался, стоит ли мне приходить, — наконец вымолвил он.
Джилли заметила, что Филип сильно похудел. И постарел. Она выдержала паузу, с удовлетворением сознавая, что годы пощадили ее гораздо больше.
— Я боялась, что ты не придешь, — Джилли говорила еле слышно, опустив глаза. — Я бы тебя не винила, если бы ты не нашел в себе сил встретиться со мной.
— Я не мог бросить тебя в беде. Мне показалось по твоему голосу, что тебе нужна помощь.
— О, да! — Джилли, трепеща, подняла на него глаза, и его сердце сжалось от сладкой муки. — Но теперь, когда я тебя увидела… Знаешь, умоляя тебя прийти, я так до конца и не понимала, насколько я перед тобой виновата.
— О, Джилли!.. Но почему ты здесь, в таком месте?
— Это все, что я могу себе позволить, — Джилли опустила голову.
— Я помогу тебе отсюда выбраться.
— Нет, Филип, мне не следовало тебя беспокоить. Ты ведь никогда не забудешь… — словно уже не владея собой, Джилли заломила руки.
Филип тщетно пытался побороть нахлынувшие чувства:
— С тех пор… столько воды утекло…
«Попался, голубчик», — торжествующе подумала Джилли.
А вслух робко сказала:
— Ты меня ненавидишь?
На лице Филипа отразилась страшная усталость:
— О, я пытался. Но не проходило и дня, чтобы я о тебе не думал.
Она посмотрела ему в глаза долгим пристальным взглядом. Это окончательно добило Филипа, он кинулся к ней и распахнул объятия. Из его груди вырвался стон, и Джилли моментально поняла, что у него давным-давно не было женщин. Филип благоговейно, словно не веря, что это наяву, гладил Джилли по плечам, легонько провел ладонью по щеке. Потом прижал Джилли к груди и уткнулся ей в волосы. Джилли подняла голову, чтобы поцеловать Филипа, и почувствовала на своем лице его слезы, он тщетно пытался подавить рыдания.
Джилли взяла Филипа за руку и подвела к узкой кровати. Они легли, и она расстегнула платье. Филип изумленно увидел, что под платьем ничего нет. Он долго любовался ее телом, дыхание его участилось, стало прерывистым. Наконец он дотронулся до ее груди, и тут же его тело содрогнулось от спазмов. Филип крепко прижался к Джилли и не отпускал ее, пока все не кончилось.
А затем всхлипнул и пробормотал:
— Прости меня, прости… Я не знаю, как это случилось… Я так тебя хотел, что не смог удержаться.
Бессильная злоба и разочарование жгли Джилли медленным огнем. Однако мастерски изображая чуткую любовницу, утешающую неловкого торопливого возлюбленного, Джилли обняла Филипа и успокоила его ложью, к которой обычно прибегают в подобных случаях женщины.
Это все не имеет значения, сказала она, важно, что они вместе. Она никогда ни с кем не была так близка.
И прежде чем избавиться от Филипа (а она поспешила это сделать, как только позволили приличия), Джилли, словно демон, завладела его душой, и он уже был готов на все, абсолютно на все, лишь бы она одарила его улыбкой.
— Я считаю, ты дешево отделалась!
Билл Макмастер, беседовавший со Стефани Харпер в ее кабинете на верхнем этаже компании «Харпер майнинг», воспринял известие об отъезде Джилли совсем не так, как ожидала Стефани.
— Но Билл, я не могу это так оставить! Надо опять предложить ей деньги. И на сей раз безо всяких условий.
Радужное настроение Билла в ту же секунду испортилось.
— Нет, Стефани, нет! — прорычал он.
— Если ты так печешься о нашей компании, то я оплачу чек из своих средств.
Билл глубоко вздохнул.
— Так дело не пойдет, — решительно возразил он. — Тогда тебе придется принять мою отставку.
— Будь человеком, Билл! Ты же знаешь, как ты мне нужен.
— Что ты задумала, Стеф?
Стефани ответила не сразу:
— Надо найти какой-то выход, Билл. Что-то предпринять. Я никогда в жизни не попадала в подобную переделку. Моего отца убить мало за то, что мне приходится теперь расхлебывать кашу, которую он заварил.
Билл мрачно кивнул.
— Признай, что семья Харперов в долгу перед Джилли, — продолжала Стефани.
Билл опять кивнул.
— Тебе никогда не приходило в голову, что будет, если Джилли отправится в суд и потребует свою долю наследства?
Билл ахнул:
— Половину?
— Да, половину всего моего состояния! — горячо воскликнула Стефани. — Если ей захочется испортить нам жизнь, она подаст на нас в суд и погубит фирму. Лучше я сама, по собственной воле, предложу ей то, на что она все равно имеет право претендовать. Или ты придумал более разумный выход?
— Ну, так сразу что можно придумать? — проворчал Билл. — Однако ты обо всех судишь по себе, Стефани. Ты слишком прямодушна и не желаешь замечать, что бывают плохие люди, подонки, мошенники.
— Я с этим не спорю. Но давай дадим Джилли шанс, проверим, какая она стала.
— А я тебе предлагаю: давай оставим сейчас Джилли Стюарт в покое и приступим к работе — не зря же мы жалованье получаем!
На суровом лице Билла мелькнула невольная улыбка.
— Да, сэр! — улыбнулась в ответ Стефани. А про себя добавила: «Золотой он человек. Пока он со мной, я…»
На столе Билла зажужжал селектор.
— Да? — рявкнул он.
— Пришел один джентльмен, он хочет видеть мисс Харпер. Его зовут мистер Сандерс.
Стефани и Билл переглянулись, не веря своим ушам.
— Вышвырни вон этого педераста! — взорвался Билл.
— Ну-ну! — Стефани улыбнулась. Она подошла к переговорному устройству. — Проводите мистера Сандерса в мой кабинет, Хилари. Я сейчас туда приду.
Билл все еще кипел от негодования:
— Проклятый ублюдок! Что ему нужно?
— Кто знает? — Стефани быстро посмотрелась в маленькое зеркальце, проверяя, в порядке ли макияж и прическа. — Но от нас не убудет, если мы выясним, в чем дело.
Стефани решительно направилась к двери в соседнюю комнату и прошла в свой кабинет. Сидевший там человек вежливо поднялся, завидев входящую женщину. Стефани приблизилась к письменному столу из красного дерева и пристально вгляделась в незнакомца. Он был одет в прекрасный темно-серый костюм и белоснежную рубашку, очевидно, сшитую на заказ. Сандерс явно любил одеваться дорого, но скромно. Лишь ярко-красный галстук и носовой платок, слегка торчавший из нагрудного кармана, оживляли его костюм. Вид у Сандерса был классически элегантный: мраморно-бледная кожа, густые черные кудри… Садясь за стол, Стефани встретилась с ним глазами и чуть не позабыла обо всем на свете. Его глаза были поразительно голубыми, и, судя по ослепительней улыбке, Сандерс прекрасно знал, какое они производят впечатление на окружающих. Стефани с трудом взяла себя в руки и постаралась говорить как можно холоднее.
