— Подрезаю ему когти, — сказал он. — У Стеллы начинается течка, и я хочу спарить их.
Вильгельм поперхнулся от неожиданности, удивленный откровенным заявлением отца Дроза. Он отвернулся и принялся изучать прикрепленную к стене карту. Лорелея заметила, что его уши стали пунцовыми от смущения.
— Вильгельм заявил, что он уже в силах отправиться на прогулку, — сказала она. — Можем мы взять с собой Барри и Красавицу?
Улыбка исчезла с лица отца Дроза. Он бросил настороженный взгляд на Вильгельма, а потом подозвал Лорелею ближе.
— Я думаю, тебе не стоит этого делать, дорогая, — тихо проговорил он. — Настоятель запретил нам оставлять тебя наедине с нашим загадочным гостем.
Девушка гневно поджала губы.
— Посмотри на него, святой отец. — Вильгельм шел вдоль загона, останавливаясь, чтобы погладить каждую собаку. — Он же безобиден. Кроме того, мы будем не одни.
— Да. Собаки, хорошие защитники.
— И они любят Вильгельма. Ты же всегда говорил, что собаки прекрасно разбираются в характере человека.
— Это правда, — отец Дроз погладил массивную голову Ивана. — С помощью этих существ я узнал о человечестве гораздо больше, чем из проповедей и книг.
— Мы не пойдем далеко. Вильгельму еще тяжело передвигаться.
Отец Дроз растерянно ухмыльнулся.
— Малышка, ты знала, что сможешь уговорить меня. Но если кто-нибудь спросит, — я сильно возражал.
— Ну конечно, — наклонившись, она чмокнула его в щеку и побежала выпускать собак.
Отец Дроз стоял на пороге и смотрел, как они уходят. Он поднял руку и быстро перекрестил их.
«Вы дали мне мужество и надежду».
Дэниел смотрел на ее крепкие ноги, когда девушка пробиралась впереди него через редкий лес из лиственниц и елок. Он называл себя глупцом за то, что помог Лорелее завершить ее кропотливый труд, над медицинским трактатом, тем самым пробудив в ней надежду на признание ее, работы и блестящее будущее, которое могло открыться перед ней. В его власти было лишить девушку не только всех надежд на интересную работу, которой она безгранично предана, но и лишить самой жизни. И все-таки Дэниел настойчиво добивался ее доверия. Почему?
Потому что хотел подчинить девушку своей воле, своим скрытым желаниям, хотел манипулировать ею.
Ему необходимо было завоевать ее доверие для того, чтобы без препятствий, тайно увезти ее из приюта. В голове было немало наполовину сформировавшихся планов. «Уже скоро», — сказал себе Дэниел, в душе ругая свою растянутую ногу изломанную руку.
Прошло уже слишком много недель. В Париже заждались известий о кончине незаконнорожденной принцессы. Если эти известия скоро не прибудут, в приют придет другой наемный убийца.
Дэниел оглянулся на пройденный путь. Здания приюта находились уже в миле от них. Чем выше в горы поднимались путешественники, тем больше редел лес. Собаки бежали впереди, вывалив розовые языки. Дэниел сосредоточил все внимание на подъеме, стараясь экономно расходовать силы. Дыхание стало быстрым и отрывистым. Несколько недель, проведенных в постели, сделали его легкой добычей сначала убийцы, а сейчас разреженного горного воздуха.
Неразрешимая дилемма изводила его. Очень скоро Лорелея обнаружит, что у него далеко не бескорыстные мотивы. Внутри просыпалось скрытое, далеко запрятанное чувство порядочности. Дэниелу не хотелось стать тем человеком, который однажды убьет все надежды этой девушки.
Он не привык к чувству ответственности за людей. Но сейчас, хотя об этом никто и не знал, от него зависели жизни Жана Мьюрона и Лорелеи де Клерк. Дэниелу это не нравилось. Ответственность душила его, как подушка, которую убийца прижимал к его лицу. Дэниел привык использовать людей для достижения своих собственных целей. Последнее, в чем он сейчас нуждался — это повесить на себя заботу о защите наивной, выросшей в горах девушке. Но он не мог убить ее. Он не мог оставить ее. Он не мог просто так взять и уйти.
Дэниел воткнул свою трость в тающий снег на склоне горы. Проклятие! Собственная безрассудность шесть лет назад втянула его в это месиво. Другие люди были повинны в его юношеской глупости. Но, тем не менее, старые грехи Дэниела сковали его, как железные цепи. Отказавшись убить Лорелею, он не порвет этих оков и не получит столь желанную независимость.
Его взгляд остановился на Лорелее, как будто ее неподдельная искренность и чистота могли смягчить его огрубевшую душу. Она двигалась, экономя энергию, изящно, как молодая серна, почти не отставая от псов, бежавших впереди. Дэниел поймал себя на том, что улыбается. Коротко подстриженные волосы девушки слегка касались воротника жакета. Ее легко было принять за мальчика, который отправился на дневную прогулку в поисках приключений.
— Как здесь красиво, правда? — крикнула она через плечо.
Его глаза не отрывались от ее лица.
— Да.
— Вы заботитесь о своем колене?
— Конечно. А вы идете медленно ради меня?
— Ради Красавицы. Она ждет деток.
Лорелея начала подниматься по каменистой тропинке, все еще влажной после недавно растаявшего снега.
— Что подумает отец Ансельм, когда проснется и обнаружит, что нас нет?
— Не проснется. По времени его сна можно устанавливать церковные часы.
Но внутреннее напряжение не отпускало Дэниела. Каноники наблюдали, за ним. Он даже невольно оглянулся назад — проверить, не идут ли они следом.
Путешественники достигли края ущелья. Сероватый снег лежал причудливыми клочками, словно застывшие привидения.
— Здесь происходят снежные обвалы, — произнесла Лорелея. — Вы все еще можете видеть место, где мы вас откопали. Вон там.
Дэниел внимательно посмотрел на усыпанное камнями место, рядом с которым бродили собаки и обнюхивали тяжелые, мокрые сугробы. Волна страха вновь захлестнула его.
— С вами все в порядке, Вильгельм?
Одним быстрым движением Лорелея оказалась рядом с ним, сбросила варежку и прижала руку к его лбу.
— Я просто потрясен. Это место могло стать моей могилой.
— Не думайте об этом. Мы очень хорошо справляемся со своими обязанностями, — она натянула рукавицу. — Вы помните, что у вас было с собой?
— Нет, — солгал он.
Они походили вокруг, отыскивая вещи, которые он мог потерять во время снежного обвала. Лорелея не могла знать, что утеряна только одна вещь. Его рюкзак: коричневый, парусиновый, с маленьким мешочком в верхнем кармашке с изображением колчана со стрелами. Взгляд Дэниела перескакивал через мертвые сучья и камни.
— Ничего не найдено, — сказала девушка. — Я, должно быть, ошиблась по поводу тех следов на снегу.
