Пепперс ехал медленно, чтобы не рисковать и не спровоцировать несчастный случай, а также из уважения к посыльным и прохожим, которые, несмотря на непогоду, передвигались по улицам пешком. Они старались уберечься от брызгавшей во все стороны воды, когда мимо проезжала карета, однако далеко не всегда удавалось увернуться от коварного вонючего душа. Собственно говоря, Пепперсу даже не приходилось придерживать своих лошадей. Они с неохотой двигались вперед, и казалось, им тоже хочется спрятаться от дождя, так же, как и худощавому молодому человеку, очевидно, посыльному, который только что вышел из дверей конторы Томаса Рида. Пепперсу стало жаль бедного малого, но его внимание отвлекла Нора, которая громко постучала в окошко, отделявшее карету от козел.
— Пепперс! Остановитесь же, Пепперс! Это же...
Саймон Гринборо надеялся, что погода станет лучше. Однако, вынырнув из полумрака конторы на улицу и увидев лошадей, запряженных в закрытые кареты, с которых потоком стекала вода, понял, что ошибался. Саймон попытался поднять воротник своего поношенного пальто как можно выше, чтобы защитить кружева на последней приличной рубашке. Обычно он каждый вечер сам приводил рубашку в порядок, чтобы хоть как-то сохранить ее форму. Однако сейчас он мгновенно промок насквозь, также как и его скудно припудренная прическа. Вода стекала с короткой косички, в которую он собрал свои густые темные волосы. Саймон пожалел, что у него нет головного убора, но пока ему приходилось отказываться от него, потому что парень не знал, что теперь приличествует его новому статусу писаря. Точно не треуголка молодого дворянина, даже если бы состояние его единственной шляпы позволяло показаться в ней на людях. И не пышный парик, который носил его отец и который судебный исполнитель...
Саймон попытался больше не думать об этом. Он закашлялся, когда вода побежала у него по спине. Если ему не удастся немедленно выбраться из-под ливня, то его пальто и брюки до колен полностью вымокнут. Старые туфли с пряжками уже сейчас не выдерживали влаги, на каждом шагу издавая хлюпающие звуки. Саймон попытался идти быстрей. В конце концов, до Темз-стрит было всего несколько кварталов, и, может быть, ему придется подождать ответа на письмо, которое он вызвался отнести. А там дождь, глядишь, прекратится или хотя бы ослабнет.
Саймон увидел появившуюся сзади карету только тогда, когда услышал высокий голос Норы.
— Саймон, ради Бога, что ты здесь делаешь? Ты же можешь простудиться до смерти! Что это моему отцу взбрело в голову заставлять тебя играть роль мальчика-посыльного?!
Кучер остановил шикарную карету рядом с Саймоном, без сомнения, по указанию Норы. Однако молодая женщина не стала ждать, когда Пепперс слезет с козел, чтобы открыть перед ней дверцу. Вместо этого она резко толкнула дверь изнутри и требовательно хлопнула ладонью по сиденью рядом с собой.
— Садись, Саймон, побыстрее! А то ветер надует дождя на обивку сиденья!
Тот нерешительно заглянул внутрь кареты, да и кучер несколько озадаченно поглядывал на молодого человека, который стоял на краю дороги, мокрый, как уличная кошка. В конце концов, Пепперс взял слово.
— Вашему отцу это определенно не понравилось бы…
— Вашему отцу это определенно не понравилось бы, мисс Рид...
Саймон и кучер произнесли эти слова почти одновременно и смущенно посмотрели друг на друга, однако Нора своим звонким смехом прервала их.
— Ну, будь же благоразумным, Саймон, независимо от того, куда ты направляешься, моему отцу тем более не понравится, если его посыльный придет куда бы то ни было в таком виде, словно только что переплыл Темзу. А Пепперс нас не выдаст, правда, Пепперс?
Нора заговорщицки улыбнулась своему кучеру. Пепперс вздохнул и широко открыл дверцу кареты перед гостем.
— Пожалуйста, мистер... э... милорд... — Все существо Пепперса будто противилось тому, чтобы обращаться к этому несчастному как к дворянину.
Саймон Гринборо пожал плечами.
— Можно и «мистер». Место в палате лордов все равно уже продано, так что теперь все равно, как я буду себя называть — лордом или виконтом.
Это прозвучало горько, и Саймон мысленно укорил себя за то, что открыл слуге свою семейную тайну. Однако тот, наверное, и так слишком многое знал о нем. Нора считала слуг в своем доме в Мэйфере почти членами семьи. Кто знает, что она уже рассказала своим горничным и служанкам?
Саймон вздохнул, залез в карету и сел рядом с Норой. Он снова закашлялся: эта погода отражалась на его легких. Нора посмотрела на молодого человека и с укором, и с сочувствием. Недолго думая, она взяла свой платок и насухо вытерла его волосы. Естественно, на шерсти остались следы пудры. Нора посмотрела на них и покачала головой.
— Зачем ты вечно посыпаешь волосы этой штукой? — возмутилась она. — Что за дурацкая мода! У тебя ведь такие красивые темные волосы, зачем же ты красишь их в белый цвет, как у старика! Слава Богу, что тебе в голову не пришло надевать на голову такой парик...
Саймон улыбнулся. Он не мог позволить себе купить хоть какой-нибудь парик, однако Нора упорно отказывалась замечать его бедность. Так же упорно и последовательно она игнорировала все остальные различия между ее собственным положением и положением Саймона. Ей было все равно, что он дворянин, а она происходит из буржуазной семьи, что его род полностью обеднел, а ее отец принадлежит к числу самых богатых купцов империи. Ей было плевать, живет ли он в замке или служит в конторе ее отца в качестве писаря с низким жалованьем.
Нора Рид любила Саймона Гринборо и не допускала никаких сомнений, что эта любовь когда-нибудь принесет свои плоды. Экипаж громыхал по мокрой булыжной мостовой Лондона, а она доверчиво прижалась к его плечу.
Саймон же бросил нервный взгляд в направлении кучера, прежде чем улыбнуться, обнять ее и поцеловать. В этот дождливый день Нора, естественно, решила ехать в закрытой карете. Окошко, позволявшее ей разговаривать с Пепперсом, было маленьким, и, кроме того, его забрызгал дождь. Кучер не мог видеть, что происходит внутри. Нора ответила на поцелуй Саймона без всякого стеснения. Она вся сияла, когда оторвалась от него.
— Я так скучала по тебе, — прошептала она и снова прижалась к нему, не обращая внимания на то, что ее одежда: тоже стала влажной, а кружева на платье помялись. — Сколько времени уже прошло?
— Два дня, — сразу же ответил Саймон и нежно погладил ее волосы и виски. Он не мог налюбоваться этими красивыми чертами лица, этой улыбкой юной нежной женщины. Дни разлуки были одинаково мрачными и безутешными, как для нее, так и для него. Нора и ее отец провели выходные дни в деревенском поместье общих друзей, но и там тоже все время шел дождь. Поэтому влюбленные все равно не могли бы тайно встретиться. Вообще, столь неравной паре было очень непросто найти место, где можно хотя бы поговорить друг с другом, не говоря уже об обмене нежностями. Когда погода позволяла, они встречались в парке Святого Джеймса, хотя это было небезопасно. На оживленных улицах их могли увидеть друзья и знакомые Норы, в то время как в уединенных нишах густых зарослей зачастую ожидали темные личности... А теперь вот наступила осень.
