Лиза Клейпас - Где начинаются мечты

Казалось, эти слова должны были бы ее успокоить. Но Холли угнетало ощущение, что она превратилась в обузу для родственников Джорджа. Ежегодный доход, который она начала получать после смерти мужа, был невелик, прожить на него не представлялось возможным, и ей пришлось продать изящный особняк с белыми колоннами, в котором они жили. Благодаря щедрости Томаса они с дочерью обрели жилье – две комнаты в его фамильном особняке. Обычно в подобных ситуациях родственники оставляли вдов на произвол судьбы либо вынуждали их снова выйти замуж. Тейлоры же обращались с ней чрезвычайно бережно.

Холли слепо пробиралась вдоль стены и внезапно ощутила, что ее плечо наткнулось на твердый край резной дверной рамы. Она метнулась в открытую дверь и оказалась в просторном вестибюле. Дом этот принадлежал лорду Бельмонту, графу Варвику, и предназначался для больших приемов, во время которых устраивались политические заговоры, замышлялись браки и рушились человеческие судьбы. У леди Бельмонт была вполне заслуженная репутация опытной хозяйки дома, собирающей у себя цвет аристократии, политиков и известных людей из мира искусства. Тейлоры симпатизировали леди Бельмонт, доверяли ей и потому сочли, что Холли будет лучше снова появиться в обществе именно в ее доме.

Вестибюль с обеих сторон обрамляли витые лестницы. Расположенные на первом этаже помещения переходили в гостиные и парадные залы, выходившие в наружные оранжереи либо в маленькие садики. Всякий искавший возможность для личного разговора или любовного свидания мог без труда найти уединенное местечко.

По мере удаления от переполненного зала Холли становилось все легче дышать. Темно-синий подол ее шелкового вечернего платья шуршал и тяжело бился о ноги. К подолу были пристеганы куски шелка и крепа, что придавало юбке новомодную пышность и так не походило на легкие, летящие силуэты платьев, которые были в моде при жизни Джорджа.

Дверь в гостиную была приоткрыта, свет там не горел. Однако ясное ледяное сияние луны освещало комнату настолько, что Холли все видела и без свечи. В углу стояли пара гнутых французских кресел и стол, рядом расположились разные музыкальные инструменты на подставках красного дерева. Бархатные портьеры с фестонами и бахромой обрамляли окна. Толстый ковер с узором из цветочных медальонов заглушал шаги.

Проскользнув в полутемные покои, Холли закрыла дверь и с облегчением вздохнула.

– Слава Богу, – прошептала она, наконец-то оставшись одна. Холли настолько привыкла к уединению, что среди людей ей было не по себе. Когда-то она была человеком светским, любящим развлечения, всегда умевшим владеть ситуацией… но эго только благодаря Джорджу. Она была его женой, и это придавало ей уверенности. Теперь все стало иным.

Она прошла в глубь комнаты, почувствовала холодное дуновение и вздрогнула. Несмотря на скромный вырез-лодочку, шея ее оставалась открытой. Пытаясь отыскать источник сквозняка, Холли выяснила, что в оранжерее, примыкающей к гостиной, распахнуто французское окно. Она подошла к нему, чтобы закрыть, но помедлила, положив руку на холодную медную ручку. Что за странное неприятное чувство тревожит ее? Устремив взгляд на замерзшее оконное стекло, она ощутила, как сердце бьется все чаще и чаще, и в конце концов этот стук целиком заполнил ее.

Ей казалось, что она стоит на самом краю вздымающегося ввысь утеса, а внизу лишь бесконечное воздушное пространство. Холли неудержимо захотелось броситься назад, в уютную гостиную, или, может быть, даже в жаркую суету зала. Вместо этого она крепко стиснула дверную ручку. Ночь манила ее из дома, прочь от всего безопасного и знакомого.

Холли попыталась усмехнуться. Она шагнула вперед, чтобы вдохнуть бодрящего воздуха. Внезапно перед ней появилась огромная темная тень… Холли похолодела. Может быть, это Томас пришел сообщить, что карета подана? Нет, этот человек был слишком высок, слишком широкоплеч.

Не успела она произнести и слова, как незнакомец протянул руки и схватил ее. Слабо вскрикнув, Холли невольно шагнула вперед и оказалась рядом с незнакомцем, в его объятиях. Сила его была так велика, что Холли ощутила себя беспомощной, точно котенок.

– Постойте… – в замешательстве прошептала она.

Ей показалось, что рядом с ней создание не из плоти, а из стали. Ее ладони ощущали гладкую ткань ею фрака. Ноздри наполнял запах накрахмаленного полотна, табака, бренди – совершенно мужская смесь, отчасти напомнившая ей аромат, присущий Джорджу. Столько времени прошло с тех пор, как ее так обнимали! За три года она ни разу не обращалась за утешением к какому-либо мужчине, боясь лишиться хрупкого и светлого облака воспоминаний, ставших для нее жизнью.

Но сейчас от нее ничего не зависело. В то время как она бессвязно протестовала и пыталась вырваться, он наклонил голову и зашептал ей на ухо.

Звук его голоса подействовал на нее просто ошеломляюще… то был низкий мурлыкающий рокот – глас Гадеса, умыкающего сопротивляющуюся Прозерпину в свое подземное царство.

– Миледи, вы не очень-то спешили прийти сюда. Он принимает ее за кого-то другого, поняла Холли. Она помешала чьему-то любовному свиданию.

– Но я… я не…

Он заставил ее замолчать, накрыв ее губы своими. Она вздрогнула в изумлении, ужасе, она пришла в ярость: он отобрал у нее последний поцелуй Джорджа!.. Но и это сгорело в пламени внезапного жгучего ощущения. Губы у него были такими горячими, требовательными, что заставили ее рот раскрыться. Она отвернулась, пытаясь уклониться, но он настиг ее. Стук ее сердца превратился в оглушительный грохот, и она всхлипнула от инстинктивного страха.

По-видимому, этот человек все же понял, что ошибся. Она почувствовала, как он удивленно замер, затаив дыхание Теперь он ее отпустит, мелькнула смутная мысль. Мгновение он колебался, потом хватка его ослабла, а большая ладонь скользнула по ее спине и обхватила затылок.

Холли была замужем и считала себя достаточно опытной женщиной. Но этот незнакомец поцеловал ее так, как никто никогда не целовал раньше: проник в нее, пробовал ее на вкус, его большие, горячие губы слегка пахли бренди… и было в нем еще что-то такое… что так сильно влекло ее. В конце концов она расслабилась, ощущая рядом с собой его крепкое тело, принимая нежное насилие его языка и даже отвечая легкими прикосновениями. Быть может, роль сыграла внезапность их встречи, или темнота вокруг, или то, что они совершенно не знали друг друга… но на какое-то лихорадочное мгновение она превратилась в его объятиях в другого человека. Вынужденная так или иначе прикоснуться к нему, она обвила его шею и почувствовала, какой у него крепкий затылок и густые волосы, слегка завивающиеся под кончиками ее пальцев. Из-за его огромного роста ей пришлось стать на цыпочки. Скользнув ладонью по его щеке, она ощутила пробивающуюся щетину.