У Доминика перехватило дыхание; попятившись, он прижался спиной к стене. Сестра в своем письме упоминала, что имя юной леди – Кэтрин. Но нет, не может быть!
Неужели девушка, которую он собирался завлечь в свою постель, – та самая Кэтрин Флеминг, невеста его старшего брата?
Кэтрин обернулась, похоже, изумленная исчезновением своего собеседника.
– Здесь был один человек…
Юстасия закатила глаза и еще шире распахнула дверь. Она в нетерпении постукивала по каменной плите носком бальной туфли, выглядывавшей из-под подола кошмарного красного платья.
– Опять какие-то глупости выдумываешь. Пошли же.
– Да, наверное, так и есть, – проговорила Кэтрин, направляясь обратно в зал. В дверях она остановилась и, обернувшись, в последний раз окинула взглядом террасу. А затем стеклянная дверь закрылась за ней.
Доминик разразился потоком самых разнообразных проклятий – вплоть до положительно богохульных. Опять он оказался позади Коула! Он презирал себя за это продолжающееся соперничество, хотя оно давно уже стало для него чем-то привычным. Конечно, он вовсе не собирался жениться, но все равно его терзала досада: впервые за много месяцев какая-то женщина заинтересовала его – и вот оказывается, что эта женщина принадлежит его брату.
– Не надо было приезжать сюда, – пробурчал он себе под нос, выходя наконец-то из тени.
Теперь, когда Кэтрин Флеминг не стояла на террасе, это место утратило для него всякое очарование и стало просто частью большого дома, связанного с воспоминаниями детства и юности, по большей части малоприятными. Доминик вернулся в этот дом только потому, что у него не было выбора. Ему нужно было получить кое-что, принадлежащее Коулу. Но отнюдь не Кэтрин Флеминг – девушка просто ненадолго отвлекла его. И лучше было о ней забыть.
Кэтрин заставила себя улыбнуться и, окинув взглядом заполненный гостями бальный зал, направилась к жениху. Коул беседовал со своей матерью, Лариссой Мэллори, и Стивеном Уолуортом, опекуном Кэтрин. Когда Кэтрин приблизилась к ним, ее жених умолк на полуслове и улыбнулся невесте:
– Вот она, моя будущая супруга.
Коул предложил ей руку, и Кэтрин тотчас же ощутила, как в груди ее растет чувство самой дружеской приязни к человеку, за которого она скоро выйдет замуж. Дружеской, но не более того.
И, конечно же, ее чувства к жениху даже отдаленно не напоминали то ни с чем не сравнимое ощущение, которое она только что испытала на террасе в присутствии загадочного незнакомца, который внезапно появился и так же внезапно исчез. Кто он был, этот черноволосый сероглазый мужчина, заставивший ее сердце так странно трепетать? И почему, почему ей вздумалось вспоминать про него и про то, какие у него глаза? Ведь через три дня она выйдет замуж за человека, волосы у которого светлые, а глаза… Какие же у него глаза?.. Ах да, карие.
Она искоса глянула на Коула, чтобы убедиться, что не ошиблась. Да, глаза у ее жениха действительно карие. Она почувствовала некоторое облегчение. Хотя какое это может иметь значение – у кого какого цвета глаза?
Нет-нет, совсем не об этом ей следует сейчас думать. Во всяком случае, не о дерзком незнакомце, ведь он даже не удосужился представиться даме как положено. У нее есть Коул, и Коул – это именно тот мужчина, который ей нужен. Хороший человек и надежный друг. И совершенно очевидно, что он никогда не сможет разжечь в женщине всепоглощающую страсть и никогда не заставит сгорать от страсти ее… Именно поэтому она и приняла столь благосклонно его ухаживания, после того как несколько лет отказывала другим.
– С тобой все в порядке, дорогая моя? – прошептал Коул.
Услышав его голос, она вздрогнула и отогнала неподобающие мысли.
– Да, конечно. А почему ты спросил?
– У тебя какой-то… рассеянный вид. Словно мыслями ты где-то очень далеко. – Он легонько сжал ее локоть.
Кэтрин снова улыбнулась – она вернулась к реальности и забыла о своих тревожных раздумьях, сейчас совершенно неуместных. От Коула никогда ничего не ускользало, он и в этот раз заметил, что в настроении ее что-то изменилось. И он всегда был необыкновенно внимательный и предупредительный. Другие мужчины, наверное, не стали бы так заботиться о ней. Во всяком случае, тот, на террасе, наверняка не стал бы.
Ну почему она опять подумала о незнакомце?
Покосившись на Коула, она сказала:
– Не беспокойся, со мной все в порядке. Просто здесь слишком много гостей. К тому же предстоящая свадьба… Все это немного выбивает из колеи. Ничего, пройдет.
– Конечно, пройдет.
Окинув взглядом зал, Коул отыскал небольшую группу именитых гостей, съехавшихся со всего графства; их пригласили, дабы и они приняли участие в предстоящих увеселениях. Этот званый вечер был не только семейным торжеством, но и деловым мероприятием. Все знали: если гости уедут довольные, то жизнь Коула станет много легче. И Кэтрин, конечно же, прекрасно понимала, что ей придется заботиться о благополучии мужа – в этом и будет состоять одна из ее первейших обязанностей.
– Несколько дней – и все это останется позади, – сказала Ларисса, поприветствовав свою будущую невестку равнодушным кивком. – По-моему, самое время произнести тост, Коулден.
– Да, мама, полагаю, вы правы. – Коул подал знак оркестру, и мелодия, которую играли музыканты, поплыла, распалась и смолкла. И тотчас же все взгляды обратились к Коулу. Тот взял один высокий бокал с шампанским для себя, другой – для Кэтрин. Вручив невесте бокал, он проговорил: – Мне хотелось бы поблагодарить вас всех за то, что вы приехали.
Гости одобрительно закивали, однако Кэтрин заметила позади толпы какое-то непонятное движение – словно кто-то энергично проталкивался, желая во что бы то ни стало пробраться вперед. Она пожала плечами и вновь обратила свое внимание на Коула.
– Как хорошо известно всем присутствующим в этом зале, последние несколько лет были нелегкими для меня. – Лицо Коула сделалось скорбным, и сердце Кэтрин сжалось – первая жена Коула умерла всего два года назад. – Но я счастлив заявить, что Кэтрин очень помогла мне в этот тяжелый период.
Сделав паузу, он уже открыл рот, намереваясь продолжить свою речь, но в этот момент человек, столь бесцеремонно пробиравшийся сквозь толпу, выскочил вперед и ринулся прямо к Коулу. Человек этот оказался щуплым и тщедушным, он был ростом не выше Кэтрин, да и весил, наверное, не больше. Вопреки ожиданиям жених не прогнал назойливого человечка – напротив, склонившись к нему, внимательно выслушал его. Человечек же, ужасно нервничая, что-то тихо шептал Коулу на ухо.
Кэтрин поняла: случилось нечто ужасное. Сомнений на сей счет быть не могло, потому что лицо Коула вдруг исказилось, а затем покрылось мертвенной бледностью.
