— Ты не понравилась! Смирись, и тронемся домой.
Но Голуба так быстро сдаваться не собиралась и направилась вслед за жеребцом.
— Окаянная! — у рассерженной девушки на лице выступил румянец. Вороной конь вернулся к тому же кустарнику, где его и заметила Радмила и, тихонько заржав, стал пробиваться сквозь хрупкие ветки.
— Да что ты там забыл? У меня намного лучше, чем в лесу! — девушка спрыгнула с лошади. Подошла ближе к кустам и потянулась к поводьям.
— Все! Зову в последний раз! — и вдруг она споткнулась об что-то непонятное. Радмила посмотрела себе под ноги и ужаснулась. На земле лежало тело рослого мужчины, в кольчуге, в разорванном белом плаще. Глаза его были закрыты, в груди торчала стрела. Тевтонский рыцарь! Радмила уже не раз их раньше видела, правда, только мертвыми. Девушка склонилась над телом рыцаря.
Черты его лица, залитого кровью, было невозможно рассмотреть. Рука в кольчужной рукавице мертвой хваткой сжимала рукоятку меча необычной формы.
— А меч пригодится нашим ратникам! — Радмила глянула в сторону Голубы и нагнулась, чтобы взять меч. Только она дотронулась до него, пытаясь высвободить из рук мертвеца, как железная рука дрогнула. Радмила была не из пугливых, но тут она, от неожиданности отпрянула и села на снег, хотя и тотчас же вскочила на ноги. Он был жив!
На нее в упор смотрели зеленые глаза. Не выражающие ничего……только невыносимую боль.
Ульрих приоткрыл тяжелые веки. Огромный пурпурный диск солнца, мелькавший между вековых стволов, слепил его воспаленные глаза.
— Это ад… и это нам обещал великий магистр?… — мелькнула одинокая мысль. Все его тело разламывала на части острая боль. Невыносимая жажда. И этот соленый привкус крови. Давно знакомый, еще с прошлых сражений. Он коснулся рукой земли. Холод прошел сквозь железную перчатку и сковал и без того окоченевшие пальцы.
— Холодно, снег еще не растаял. — Он попытался взять горсть снега и поднести к сухому рту, но тяжелая рука слегка приподнялась и безвольно упала.
— Святая дева … хоть один глоток воды… воды! — тихо шептали бледные губы. Ульрих закрыл глаза и попытался вспомнить последние события:
«Лед, красный от крови, затрещал…. раненные лошади. Братья, пытающиеся ухватиться за края льдин… они просят о помощи… ледяная обжигающая вода… Ноги уже не чувствуются… холодное железо, прилипающее к коже и обрывающее плоть.… вода! Кругом вода! Лотарь! Мой верный конь! Ты меня увидел! Еще чуть-чуть! Да!.. Тяни меня!.. Тяни…»… — мысли неслись кувырком, обрываясь и путаясь.
— Мой меч… он здесь…во имя Христа! Мне бы немного сил… я не могу встать… Лотарь! Ты молодец! Ты спас меня! Тело плохо слушается …Еще усилие… я в седле! Вперед, Лотарь! Лес… Темень… И боль! — вдруг Ульрих осознал, что он жив.
Боль — острая пронизывающая, пульсирующая боль растекалась по всему телу. И холод. Боль и холод.
— Значит, еще не конец! Чей-то силуэт… Юноша. Нет, женщина в мужской одежде… Высокая… Что ей надо? Может, это дева Мария? Нет, славянка! Ей нужен мой меч! Лучше смерть, чем позор плена!
Тысячи мыслей блуждали в голове у Радмилы.
«Нет, это уже не воин! Скоро умрет, рана слишком опасная, и крови много потерял. Нечего его бояться…. что же мне теперь, домой пешком идти? Или ждать, пока Голуба убедится, что она здесь лишняя? А если она не сразу это поймет? Скоро сумерки… волки. И лошадь жалко. Красавец. Ладно! Будь что будет! Этот все равно помрет через час, другой! А то и по дороге!
Радмила нагнулась и с опаской посмотрела на рыцаря. Запекшиеся губы слегка шевелились, глаза полузакрыты. Радмила быстрым движением выхватила меч из слабой руки и бросила на снег рядом с собой
— Что же нам делать? А, Голуба? Заберем твоего кавалера и его хозяина? — девушка погладила мощный круп. — Значит, потянем волоком, благо снег еще не растаял, веревка есть, и топор тоже. Радмила оценивающим взглядом окинула могучие ели, затем достала небольшой топор и связку веревок из кожаного мешка. Ей понадобилось совсем немного времени, чтобы большая куча еловых веток стала похожа на некоторое подобие волокуши.
— Готово! Ну, как тебе, Голуба, такая повозка? — улыбнулась Радмила, довольная своей работой. Лошадь с интересом поглядывала то на хозяйку, то на рыцарского коня, затем посмотрела в сторону лежащего без сознания крестоносца.
— Тяжелый, наверное. Надо веревки под мышками пропустить. Голуба поможет его подтянуть.
Девушка с трудом немного приподняла верхнюю часть закованного в железо тяжелого тела. От напряжения на лбу выступили капельки пота. Радмила уже давно привыкла к непосильным для женщины тяжестям. Когда впереди зима, с ее суровыми морозами, некогда задумываться над тем, что тяжело, а что легко, получится или не получится.
Сомневаться в чем-либо — это было не в ее характере.
— Матушка! Прошу… Помоги мне! — Радмила напрягла свои последние силы, и наконец толстая веревка была протянута под массивными руками.
— Ну, давай, Голуба! — оставляя глубокие следы в рыхлом снегу, сквозь который уже проглядывалась первая трава, громоздкое тело потянулось к изделию Радмилы. Еще несколько усилий — закованный в железо крестоносец с распростертыми руками был надежно привязан к еловым саням. Кобыла нетерпеливо заржала
— А — а! Волки! Сейчас, Голуба! Только отдышусь немного! — уставшая Радмила вытерла рукавом тулупа раскрасневшееся лицо.
— Домой, родная! — Радмила еле взобралась в седло, — теперь все зависит от тебя, Голуба! Не подведи‚ — и ласково похлопала лошадь по мускулистой шее.
— Ты шутишь, Радмила! — Голуба гордо глянула на хозяйку карими глазами. Да, это был не груз для крепкой лошади. Полные сани дров были намного тяжелее. Мощные мышцы перекатывались под гладкой зимней шерсткой, переливаясь под лучами солнца, уже покидавшего небосвод.
Как и надеялась Радмила, преданное животное, раненное и измученное, сразу же последовало за своим хозяином, приветствуя его глухим ржаньем.
— Ты у меня умница! Что бы я делала без тебя? Теперь надо как-то определить твоего нового друга и накормить вас обоих! — разговаривала девушка со своей любимицей по дороге домой.
— Наконец-то мы дома! — Радмила, весело улыбнувшись, потрепала белую гриву кобылы. — Тебе придется немного потерпеть неприятную компанию, но это совсем недолго. Пошли! — с этими словами Радмила открыла тяжелые двери, впустив Голубу с ее «обозом» и прихрамывающего коня.
— Вот вам вода и сено, сейчас из амбара принесу овес! Что же ты так хватаешь! Доходяга! Несчастное животное! Сейчас займусь твоей раной! Как тебя назвать? Ярек? Нет? Не нравится? Я же не знаю твоего настоящего имени! — Радмила вышла из загона.
