Впрочем, решение сэра Ральфа пожертвовать племянницей, отправив ее усмирять гнев Хью, не удивило никого из обитателей замка. Напротив, было бы весьма странно, если бы он поступил иначе. Все знали о неустрашимом характере Элис и верили, что ее не сможет запугать даже сам человек-легенда.
Ей уже исполнилось двадцать три, и она была совершенно самостоятельна и крайне своенравна. Без тени смущения она обычно выкладывала все, что думает. Элис и дела не было до того, что дядя далеко не в восторге от ее поведения. За глаза он называл ее злючкой, но охотно забывал об этом, когда ему требовались ее целебные травы, прекрасно снимающие боль в суставах.
Элис считала себя смелой, но отнюдь не глупой. Она осознавала, что, хотя сейчас их жизнь подвергается страшной опасности, с появлением в замке Хью ей представилась драгоценная возможность вырваться из-под ненавистной опеки. И не воспользоваться этим случаем означало бы для них с братом навсегда остаться в Лингвуд-Холле.
Она взошла на помост, где обычно накрывали стол для хозяев замка и особо почетных гостей, и взглянула прямо в глаза этому человеку, восседавшему на прекрасном высоком кресле резного дуба. По слухам, Хью Безжалостного и при солнечном свете нельзя было назвать красавцем. А в эти минуты в кровавых отблесках пламени он показался перед Элис похожим на самого дьявола.
Волосы — темнее черного халцедона — зачесаны со лба назад. Глаза, странного золотисто-янтарного оттенка, светятся холодным острым умом… Теперь Элис понимала, почему его прозвали Безжалостным. Этот человек не остановится ни перед чем, чтобы заполучить добычу.
Элис похолодела от ужаса, но решимости не потеряла.
— Я был разочарован вашим отказом разделить с нами ужин, леди Элис, — медленно произнес Хью. — Мне сказали, что вы лично следили за его приготовлением.
— Да, милорд. — Элис одарила его пленительной улыбкой. Кое-что она о нем все-таки знала. Хью ценил хорошо приготовленные и умело приправленные специями блюда. А сегодняшнее угощение было безупречно, в этом она не сомневалась. — Полагаю, вам понравилось?
— Как вам сказать… — Он раздумывал, словно решал вопрос из области философии или логики. — Я не нашел изъяна ни во вкусе блюд, ни в их разнообразии. Признаться, я сыт.
Улыбка Элис погасла. Столь сдержанный отзыв, мало похожий на одобрение, разочаровал ее. А ведь она провела сегодня на кухне целый день, присматривая за приготовлением блюд для необычного гостя.
— Рада слышать, что вы не нашли изъяна в наших угощениях, милорд, — с холодной вежливостью отозвалась Элис. Уголком глаза девушка заметила, как ее дядюшка вздрогнул от того, каким тоном она произнесла эти слова.
— Да, придраться не к чему, — кивнул Хью. — Но любой на моем месте решил бы, что его хотят отравить, поскольку тот, кто готовил обед, сам есть его отказался.
— Отравить? — Элис чувствовала себя оскорбленной.
— Яд придает блюдам особую остроту, не правда ли?
Ральф дернулся, как будто Хью выхватил из ножен меч. У стоящих рядом слуг вырвался общий вздох ужаса. Воины беспокойно заерзали на скамьях. Кое-кто из рыцарей опустил ладонь на рукоять меча. Джерваз и Уильям побледнели, словно сраженные внезапной болезнью.
— Ну что вы, милорд, — пролепетал Ральф. — Поверьте, нет ни малейшей причины подозревать мою племянницу в намерении отравить вас. Клянусь честью, сэр, она никогда бы не совершила ничего подобного.
— Поскольку я все еще сижу здесь и мне не становится хуже, я склонен верить вам, — продолжал Хью. — Тем не менее, вы не можете винить меня за подозрительность в подобных обстоятельствах.
— И что это, позвольте спросить, за обстоятельства, милорд? — потребовала разъяснений Элис.
Ральф закатил глаза в отчаянии от вызывающей язвительности и резкости ее слов. Но не ее вина, что беседа приняла опасный оборот. Не она, а Хью первый нанес оскорбление.
Отравить! Вот еще! Ей и в голову бы никогда не пришло такое.
Лишь в самом крайнем случае она решилась бы напоить их каким-нибудь ядовитым зельем по матушкиному рецепту и только при условии, что Хью оказался бы грубым жестоким негодяем без малейших проблесков ума и чести.
Совсем другое дело — подсыпать им в кубки безобидного порошка, который бы поверг и самого гостя, и его людей в глубокий сон или же вызвал бы у них расстройство желудка. Это, конечно, быстро лишило бы воинов их боевого духа и не позволило бы им хладнокровно перебить жителей замка и окрестных деревень.
Хью изучающе смотрел на Элис. Усмешка скользнула по его губам. Казалось, рыцарь прочитал ее мысли. Он улыбался, но в улыбке этой не было ни капли тепла, лишь холодное изумление.
— Вы осуждаете меня за осторожность, леди? Но недавно я узнал о вашем увлечении античными текстами. А, как известно, древние были большими знатоками ядов. Кроме того, я слышал, ваша собственная мать весьма умело колдовала с необычными травами.
— Да как вы смеете, сэр! — взорвалась Элис. Все ее благие намерения вести себя осторожно и предупредительно с этим человеком мгновенно улетучились. — Да, я интересуюсь науками, но только не теми, что учат отравлять людей. Предметом моего изучения является натуральная философия, а не черная магия. Моя матушка действительно прекрасно разбиралась в травах и слыла прекрасной целительницей. Но она никогда не использовала свои знания во вред людям.
— По-вашему, это должно меня успокоить?
— Убивать — бессмысленная жестокость! — резко бросила Элис. — Даже таких грубых и неблагодарных гостей, как вы, милорд.
Кружка с элем в руке Ральфа подпрыгнула, едва не выскользнув из его пальцев.
— Элис, Бога ради, замолчи!
Элис словно не слышала его. Она сверлила взглядом Хью:
— Будьте уверены, милорд, в своей жизни я еще не убила ни одного человека. Полагаю, о себе вы этого утверждать не можете.
Наконец гнетущая тишина была нарушена. Люди вышли из оцепенения, раздались сдавленные крики ужаса. Ральф со стоном уронил голову на руки. Джерваз и Уильям от изумления раскрыли рты. Хью был единственным, кто выслушал ее выпад с невозмутимым видом.
— Боюсь, вы правы, леди, — очень тихо произнес он. — Я действительно не могу утверждать о себе подобного.
Та легкость, с какой он сделал свое признание, поразила Элис. Ей показалось, будто она на бегу врезалась в каменную стену. Она недоуменно заморгала, но затем все-таки взяла себя в руки:
— Прекрасно, сэр, значит, и спорить не о чем.
— А мы о чем-то спорили? — Янтарные глаза Хью насмешливо вспыхнули.
Ральф предпринял поистине героическую попытку остановить опасную перепалку: продлись она чуть дольше — неизвестно, чем все это закончится. Он поднял голову, вытер лоб рукавом и обратил умоляющий взор к ужасному гостю:
