— Вы можете полагать все, что угодно, — ровно ответила Алекса. — Мне наплевать, что думает блохастая дворняга, от которой я должна получить информацию.
— Черт! Попридержите язычок, леди Алекса, — шепотом предупредил Стайлс. — Вы имеете дело не с комнатной собачкой. Очень опасно злить Волкодава. Он может пустить в ход клыки.
У Алексы появилось ощущение, словно к спине прикоснулся ледяной стальной клинок. Или это был огонь? Что-то в этом высоком гибком мужчине заставляло ее чувствовать одновременно и жар, и холод.
Стайлс попытался взять ее за руку, но она отошла в сторону.
— Я вынужден настаивать… — начал капитан.
— Прочь, Стайлс! — приказал Волкодав и шагнул к юной гостье.
Алекса гордо выпрямилась перед лицом опасности. О да, она понимала, что под отлично сшитым вечерним костюмом прячется опасный хищник — весь его облик дышал скрытой силой. Она словно видела перед собой хищника, изготовившегося к прыжку. Однако ей не было страшно.
— Сделайте то, о чем он просит, капитан, — сказала она. — Я вполне способна за себя постоять.
Стайлс, явно сомневаясь, направился к двери.
— Ладно, но если понадоблюсь, я буду за дверью, — пробормотал он. — А через пять минут мы уйдем. И этому не помешает ни пожар, ни потоп.
— Вы всегда игнорируете разумные советы, леди Алекса? — спросил Волкодав, когда дверь захлопнулась.
— Я часто игнорирую то, что мужчины считают разумными советами. — Посеребренные сединой волосы вводили Алексу в заблуждение, она решила, раз уж получила такую возможность, рассмотреть загадочного Волкодава поближе. Ему, пожалуй, лишь немного за тридцать. — Чувствуете разницу? Хотя вряд ли. Для этого вы слишком самонадеянны.
— Возможно, я действительно самонадеян, но все же не дурак, — ухмыльнулся Волкодав. — Рискуя задеть вашу девичью чувствительность, я все же позволю себе напомнить, что, когда хочешь заключить с кем-нибудь сделку, не слишком разумно начинать с оскорблений.
У Алексы слегка порозовели скулы.
— Мне это известно. Просто я считаю, что любая попытка договориться с вами — пустая трата времени. Совершенно очевидно, что вы невысокого мнения о женщинах и не воспринимаете меня всерьез.
Несмотря на явное раздражение Волкодава, Алекса почувствовала, что в нем загорелась искра любопытства.
— Тогда зачем вы согласились остаться со мной наедине? — спросил он.
— Хотела доказать, что не все поджимают хвосты и убегают, если вы показываете клыки. — Она расправила плечи. — Кстати, а почему вас все так боятся?
— Потому что меня считают порочным и непредсказуемым, — ответствовал он. — Понимаете, если меня раздражают, я имею обыкновение кусаться. А мои зубы острее, чем у многих.
Насчет зубов Алексе думать не хотелось, но в его глазах уж точно было что-то дьявольское. Похоже, он дразнил ее. Насмехался, но она была не намерена отступать.
— Вы жуете несчастных молодых женщин, которым не повезло оказаться здесь, а потом выплевываете, когда больше не можете их использовать?
В какой-то момент ей показалось, что она зашла слишком далеко. Волкодав с гневом сжал челюсти и подался вперед. Однако сумел быстро справиться с эмоциями и лишь цинично фыркнул.
— Вы ничего не знаете о реальной жизни, поэтому не можете понять, что именно происходит под крышей этого дома.
— Тогда, может, вы не сочтете за труд объяснить мне?
Волкодав издал короткий смешок.
— Вы любопытный маленький котенок. Хорошо бы Себу запереть вас в доме, пока вы не угодили в какую-нибудь неприятность.
Алекса невольно сжала кулаки.
— Ха! Пусть попробует.
— У вас есть характер, этого нельзя отрицать. — Волкодав сделал паузу. — Вас все еще интересует сделка?
— Какова ваша цена?
— Поцелуй.
Должно быть, на лице Алексы отразилось искреннее изумление, потому что Волкодав злорадно ухмыльнулся:
— Разве вас раньше никогда не целовали?
Алекса с трудом сделала глубокий вдох — почему-то ей внезапно стало тяжело дышать — и ответила:
— Конечно же, целовали.
— А я думаю, что нет, — с подчеркнутой медлительностью проговорил Волкодав. — Могу побиться об заклад на все свое состояние, что ни один мужчина еще ни разу не погружал язык в ваш очаровательный ротик и не заставлял вас стонать от наслаждения.
— Что вы себе позволяете? Вы не волкодав! Вы дерзкий щенок!
Неожиданно Алекса обнаружила, что не может больше говорить, поскольку его губы уже накрыли ее рот. Она ощутила вкус табака и алкоголя — и странное, первобытное желание пронзило все ее существо. Алекса покачнулась и оказалась в крепких объятиях Волкодава. Он прижал ее к стене, и она услышала порочное шуршание шелка.
Алекса хотела закричать, но когда язык Волкодава уверенно раздвинул ее губы и проник в рот, протестовать расхотелось, и вместо крика она тихонько вздохнула. По непонятной причине ее тело уступило дерзким прикосновениям. Что это? Неужели она сама к нему прижимается? Но какая же у него восхитительная фигура! Широкие плечи, узкая талия, мускулистые бедра. Легкие Алексы наполнились запахом бренди и дорогого одеколона, а от прикосновений его сухих твердых губ ее охватил жар.
Алекса знала, что должна оттолкнуть его. Кусаться, царапаться, звать на помощь. И все же… все же…
И все же, когда его ладони накрыли ее грудь, она не смогла устоять перед искушением и запустила пальцы в его густую шевелюру. Ощущение было греховно чувственным.
Спустя мгновение — или прошло намного больше времени? — Волкодав выпустил ее из объятий и отстранился.
— Мужчина, выбравший на ярмарке невест вас, не прогадает. По крайней мере, ему не будет скучно с вами в постели. — Он ухмыльнулся. — Я бы и сам не отказался весело провести с вами время, но девственницы не в моем вкусе.
Грубые слова, в конце концов, вывели Алексу из чувственного ступора. Тяжело дыша, она высвободилась из крепких объятий и вложила всю свою нерастраченную силу в одну весомую звонкую пощечину.
Звук показался ей оглушительным.
Г олова Волкодава дернулась, на щеке появился ярко-красный отпечаток ладони.
— Это за оскорбление, — заявила Алекса и снова замахнулась, — а это, чертов цербер, за…
Волкодав легко перехватил ее руку.
— За что? За то, что вы, леди, впервые в жизни ощутили вкус настоящей страсти?
Алекса застыла.
— Вам доставляет удовольствие причинять боль?
Волкодав отпустил ее руку и отвернулся от света. По его суровому лицу — теперь она видела его в профиль — нельзя было прочитать ничего.
— Большинство людей думают именно так, — сказал он и отошел к столу.
