Рейн взглянул на девушку, и вновь его поразила ее яркая красота, которую не могли скрыть копна спутанных кудрей и старый плащ. Утята шевелились в ее фартуке, она вытащила одного, поднесла к щеке и заворковала над желтым дрожащим комочком. Ее нежный голос разрушил в душе Рейна какой-то защитный барьер, внезапно его охватила такая глубокая печаль, что он поморщился и отвел взгляд, переключив внимание на окрестности, проклиная задержку, возникшую по вине этой девчонки.
Микаэла смотрела на его широкую спину и прямые плечи, скорее мускулистые, чем костлявые. Дорогая одежда свидетельствовала о богатстве, а испанское седло и великолепный конь под ней подтверждали ее предположения. Джентльмен, возможно, титулованный. Она уныло подумала, что проведет остаток дней в тюрьме, и вытянула шею, чтобы получше рассмотреть его. Высокий, суровый, мужественный, совсем не похож на тех англичан, которых она знала. Даже сейчас, ослабев от раны, он не утерял ни бдительности, ни ясности мысли.
— Эти птицы твои?
— Нет. — Микаэла опустила утенка на колени.
— Тогда что ты собиралась делать? Воспитывать и учить их плавать?
Кажется, он считает себя остроумным.
— Не шутите, это неуместно. — Она смогла наконец взглянуть ему в лицо. — И если вы собираетесь вмешиваться в мои дела, сэр…
— Ты и есть мое дело, женщина! — властно сказал он. Почувствовав, что он, видимо, нечасто говорит в подобном тоне, Микаэла вдруг обрадовалась.
— Я хотела забрать их домой. Бедняжки потеряли мать. Рейн повернулся. Его голова слегка откинулась назад, затем что-то блеснуло в глазах, острое и жесткое, как искра. Микаэла задержала дыхание, поймав его взгляд. У него были светло-голубые глаза, выглядевшие необыкновенно привлекательно на смуглом лице. Неожиданно ей захотелось остаться здесь, раскрыть тайну, прятавшуюся в глубине этих глаз и за ореолом силы, окружавшим этого человека.
Он не отводил взгляда.
Тишину нарушали лишь скрип кожаного седла под ними, доносящиеся издалека побрякивание упряжи да монотонный скрежет колес по камням. По склону холма пробежал ветер, шевеля высокую траву и разнося аромат дикого вереска.
Рейн чуть-чуть повернул голову навстречу ветру, и сквозь пряди черных волос Микаэла разглядела серебряное кольцо у него в ухе.
Единственное слово, подобно шепоту призрака, звучало у нее в мозгу. Экзотичный.
Она сглотнула, чувствуя себя обнаженной под его пристальным взглядом, который скользил по ней, обдавая теплом зажженного трута и обволакивающей мягкостью патоки.
Микаэла застыла, ожидая выворачивающего желудок спазма, какие часто случались у нее при таком пристальном внимании, но отсутствие приступа испугало ее не меньше. Она попыталась спрыгнуть на землю, однако Рейн воспрепятствовал этому.
— Что вы делаете?
Он на секунду закрыл глаза, пытаясь взять под контроль свое тело и уплывающее сознание.
— Забираю тебя с собой.
— Нет, я не могу!
Дядя изобьет ее, если обнаружит, что она куда-то ушла.
— В моем плече застряла пуля, которую следует извлечь. А раз она попала туда по твоей милости, тебе ее и вытаскивать, — сказал он жестко и непреклонно.
Микаэле пришлось смириться со своей участью, ибо он пустил коня галопом по направлению к роще за прудом.
— Обождите!
— Женщина! Я не могу задерживаться. Бандиты продолжали маячить на вершине холма.
Не обращая внимания на его слова, девушка соскользнула с мчащейся лошади, чуть не упала, восстановила равновесие и побежала к маленькому пруду, на ходу развязывая фартук. Утята высыпались из своей колыбели и заковыляли к плавающим взрослым уткам. Рейн смотрел, как ветер треплет её длинные медно-рыжие волосы и плащ. Необыкновенная девушка, подумал он, снова удивившись, почему она бродит по полям одна. Впрочем, она достаточно хорошо владеет оружием, чтобы защитить себя.
Рейн нетерпеливо махнул ей, приказывая вернуться. В его суровом взгляде была не меньшая угроза, чем в заряженном пистолете, и Микаэла без слов повиновалась, ненароком толкнув его. Когда он снова застонал, она сняла фартук, скатала его и повернулась в седле, чтобы прижать ткань к ране. Выражение его лица не изменилось, хотя она знала, что ему очень больно. Конь тут же пустился легким галопом, поэтому Микаэла пыталась остановить кровотечение и одновременно удержаться в испанском седле.
Если не считать бледность загорелой кожи, ее мрачный спаситель никак не отреагировал на происшедшие неприятности.
— У тебя есть имя? — спросил Рейн, когда они въехали в лес.
— Да.
Микаэла торопливо обдумывала, стоит ли говорить ему, как ее зовут, и наконец решила, что у них вряд ли есть общие знакомые.
— Ну и? — Он насмешливо скривил губы, заметив ее колебания.
— Микаэла.
— А меня зовут Рейн.
— Куда вы меня везете? — спросила она и испуганно подумала: «Наверное, к судье».
— На мой корабль.
— О нет! — Микаэла схватила поводья. — Я должна вернуться!
Она и так уже слишком долго отсутствовала.
— Мне это безразлично, Микаэла, — сказал он, вырывая у нее поводья. — Я должен попасть на корабль прежде, чем свалюсь, и, хотя неприятно это признавать, ты мне нужна.
Тем не менее он не походил на человека, которому требуется чья-либо помощь, особенно ее.
— Тогда поторопимся?
Очутившись наконец в городе, они поехали глухими переулками, и Микаэла задавала себе вопрос, от кого он прячется. Люди почти не обращали на них внимания, просто уступали дорогу огромному коню. Она уловила движение за спиной — видимо, Рейн заряжал пистолеты, и вспомнила ножи с кривыми лезвиями, украшенные драгоценными камнями. Интересно, откуда мог приехать этот утонченный варвар? На причале, где запах моря смешивался с вонью бочонков чз-под рыбы, Микаэла закрыла нос плащом, от которого пахло кровью, и оглянулась на Рейна. Глаза у него закатились, он покачнулся, и она с трудом удержала его, чуть не свалившись под этой тяжестью с лошади.
— Не умирайте, — прошептала она, касаясь губами его волос.
— Постараюсь не… разочаровать тебя… Неужели он улыбался?
— Уж пожалуйста, — ответила Микаэла, поддерживая его. — Я очень не люблю, когда мои жертвы умирают у меня на руках.
— После этого тебя редко приглашают на танец, да?
— Если бы. — Она перекинула ногу через шею лошади, чтобы сесть по-мужски, высвободила поводья из крепко сжатого кулака и положила его руки себе на талию. Рейн тяжело привалился к ней.
Так они проехали около мили.
— Сверни в тот переулок.
— Ни за что! — выпалила она, и Рейн услышал страх в ее голосе.
— Мадам, я не в состоянии покуситься на вашу честь, — нетерпеливо пробормотал он.
