Арчера трудно было назвать необыкновенным. Он был примерно такого же роста, как и его отец, темно-русые волосы длиной почти до плеч завивались на концах, а глаза были немного светлее, чем у Джипси. У Арчера были узкие бледно-розовые губы, которые уже тогда выдавали его склонность к проявлению жесткости в суждениях и оценках. Отец всегда говорил, что Арчер унаследовал от матери самое лучшее. Первая леди Ниппинг умерла во время родов. Брат Арчера прожил всего три дня.
Объятый скорбью, лорд Ниппинг, не зная, как воспитывать маленького сына в одиночку, быстро нашел себе вторую жену. Спустя недолгое время после того, как были произнесены клятвы, вторая леди Ниппинг объявила о своей беременности. Килби не знала, что заставило отца жениться на ее матери, – любовь или необходимость. Ее родители редко говорили о прошлом. Но то, что лорд и леди Ниппинг были преданы друг другу до конца, не вызывало ни малейших сомнений.
Арчер был так мал, когда его отец женился во второй раз, что воспринимал мать Килби как родную. Тревожные перемены начались после того, как Арчера отправили в школу. Килби припоминала, как стала невольной свидетельницей разговора родителей о том, что Арчер плохо успевает на занятиях и нуждается в жесткой дисциплине. Выходки ее брата заставляли лорда Ниппинга ссориться с сыном, и это, в конце концов, привело к тому, что между Арчером и семьей выросла пропасть.
Сразу по окончании учебы Арчер, к огромному неудовольствию родителей, перебрался в Лондон. Лорд и леди Ниппинг всегда избегали столицы, предпочитая тихое уединение деревни. Они считали, что городской воздух в прямом и переносном смысле отравлен и что их дети только выиграют, если будут держаться вдали от городской суеты. Но неодобрение, высказываемое родителями, только подогревало желание Арчера.
Во время редких приездов Арчера в Элкин Килби замечала в брате перемены к худшему. Арчер больше не был частью их маленькой семьи, и она испытывала облегчение, когда он уезжал.
Смерть родителей заставила Килби обратиться за помощью к своему блудному брату. В семнадцать лет она была еще слишком юной, чтобы принять на себя заботы об онемевшей Джипси и о большом поместье. Килби думала, что новый титул обяжет ее брата измениться и проявить заботу о сестрах.
Увы, он лишь явил себя в худшем свете.
Хотя Элкин принадлежал Арчеру, он с презрением относился к поместью, считая его беспросветной глушью. Брат сообщил Килби, что остается здесь из чувства долга, но не намерен выказывать терпение, которым отличался его отец. Уединяясь в библиотеке, Арчер каждый вечер напивался до беспамятства и проводил ночи в пьяном забытьи.
Однако были вечера, как сегодня, когда в нем пробуждался дьявол.
В последнее время, когда прищуренный взгляд брата останавливался на ней, Килби испытывала приступ тошноты, – его преследования были невыносимы. Было очевидно, что ее брат строил большие планы в отношении своей старшей сестры, и Килби имела все основания сомневаться в том, что ее родители одобрили бы их. Они были бы на ее стороне!
– Довольно игр, Килби, моя милая сестра, – растягивая слова, позвал ее Арчер.
Поиски сестры привели его на третий этаж. Килби подняла голову, – от ужаса у нее пересохло во рту. Сквозь щель под дверью она видела отблеск свечи. Усилием воли девушка заставляла себя молчать.
– Послушай мои слова, фиалко-глазая сучка: довольно играть со мной в прятки, или пеняй на себя, – прогрохотал Арчер, и его голос гулким эхом разнесся по коридору. Килби услышала, как где-то вдалеке открылась и закрылась дверь. Девушка прикусила нижнюю губу. Учитывая нынешнее состояние Арчера, Килби боялась даже представить себе, что может случиться, если она отзовется.
– Ты меня слышишь? – Он выдержал паузу, и его вопрос повис в воздухе. – Ну что же, если ты не выйдешь ради меня, то, может, ты выйдешь ради нашей серой мышки.
О, бог ты мой, Джипси!
Неужели Арчер настолько подл, что вытащил Джипси из постели лишь ради того, чтобы добиться от Килби покорности? Нет. Она покачала головой, отказываясь верить. Ее брат блефовал. Даже он не мог быть настолько жесток.
– Не веришь? – спросил Арчер, словно прочитав ее мысли. – Давай посмотрим, заставлю ли я эту мышку запищать.
Килби прижала ладонь к губам и прикусила пальцы. Она раскачивалась вперед и назад, и каждая секунда тишины лишь усиливала ее страхи и нерешительность.
Вдруг она услышала плач, словно маленькому ребенку кто-то пытался причинить боль, и этот звук вонзился в ее сердце осколком стекла. Килби распахнула дверцы шкафа и выбралась наружу, заставляя себя не думать о том, каким способом Арчер выдавил из Джипси слезы. В это мгновение девушка ненавидела своего брата. Мысль о том, что он мог причинить страдание их бедной невинной младшей сестре, была выше ее понимания. Килби поежилась, представляя, какие коварные планы строит Арчер на ее счет. Ей хотелось оставаться в укрытии, сулившем безопасность. Но она должна была выйти. Килби прошла к двери и открыла ее. Какие бы чувства она ни испытывала, она не могла позволить брату причинить вред Джипси.
Открыв дверь, Килби увидела Арчера, который ухватил напуганную до безумия Джипси за тонкое запястье. Без сомнения, он слышал, как открывались дверцы шкафа. В доме не было никого, кто мог бы помочь Килби и Джипси. Слуги уже спали, и, кроме того, они получили строгий приказ не беспокоить хозяев. Девушка чувствовала себя одинокой и беззащитной.
– Я знал, что ты присоединишься ко мне, как только я найду нужные аргументы, – сказал Арчер, крепче сжимая тонкую кисть Джипси. Девочка вскрикнула от боли.
Килби вздернула подбородок.
– Отпусти ее.
Улыбка, которая тронула губы брата в ответ на ее резкое требование, заставила Килби сжаться от страха.
– С чего бы это? У меня сегодня игривое настроение, а что может быть забавнее компании маленьких сестренок.
Он взмахнул свободной рукой, приказывая Килби подойти.
Больше всего на свете ей хотелось вырвать Джипси из его цепкой хватки, но Килби сдержалась. Ее сопротивление лишь распалило бы Арчера и привело к тому, что он наказал бы бедное дитя еще суровее. Девушка скрестила на груди руки и смело посмотрела на брата.
– Чего ты от меня хочешь, Арчер?
Он подмигнул ей.
– Скоро увидишь, красотка Килби, – пообещал он ей. – Совсем скоро.
Лондон, 10 апреля 1809 года
Герцог Солити умер.
Естественно, его вдова решила устроить бал. По мнению эксцентричной герцогини это был самый подходящий способ почтить уход своего супруга.
Фейн Карлайл, маркиз Тэм, выплеснул остатки бренди в стакан и покачал головой, обескураженный и пораженный.
