— Твою ж мать! — выдавил из себя я, подойдя поближе.
— Ваша? — поднял глаза шофер. — Сам не знаю… первая авария за пятнадцать лет!
— Качество превыше количества, — покачал я головой. — И что мы делать-то будем?
— Я не спорю — мой косяк, — развел руками камазист. — Да вы не беспокойтесь, я заплачу… на крайняк — его продам, — он махнул в сторону грузовика. — Семью только не трогайте.
— Да кому ты нужен, — буркнул я.
— Эх, трахома, — водитель в сердцах пнул заднее колесо полуприцепа. — Пятнадцать лет — и ни одной аварии, а тут…
Скрипнул металл. Не знаю, каким чувством — шестым, десятым или двадцатым, но внезапно я понял… нет, такие вещи не понимаются, а чувствуются… «почувствовал» — вот правильное слово. Почувствовал, что сейчас произойдет. Схватив парнягу за воротник, я резко дернул его на себя. И как раз вовремя. Плита, стоявшая на раме, словно смеясь над законами физики, встала на ребро, и, замерев на какой-то миг, ухнула на крышу «Кайена». Все произошло за какую-то ничтожно малую долю секунды. Вот он — был пол-«Порша», и вдруг — резкий хлопок, и две с лишним тонны сдавили автомобиль как яичную скорлупу. Нетронутой осталась лишь нижняя часть крышки багажника с хромированной надписью «Cayenne Turbo S». Толпа, поносящая на чем свет стоит «буржуев», затихла, оборвавшись на полуслове. Даже птицы замолчали. Легкий ветерок, дувший все это время — и тот затих.
— Вот тебе два, — прошептал я.
— Я… я… я… — заикался камазист.
Проигнорировав его попытки, я развернулся и зашагал к стоянке такси. И без того времени потерял много. Слишком много.
Если раньше весь план спасения самого дорогого, что у меня есть — моей шкуры — сводился к одному — драпать, драпать, как можно скорее, то теперь, сидя в такси в пробках, когда времени собраться с мыслями было предостаточно… сказывалось еще и что я отошел от первоначального шока. В общем, голова стала трезвее рассуждать. Звенья разрозненных соображений складывались в одну цепочку, не мешало даже гундение таксерика.
Значится так. Захожу домой, забираю всю наличку из сейфа, собираю вещи, беру «Лекса», валю к Семенову. А дальше… у Сашки — друга детства, моего одноклассника, где-то в области, в какой-то глухой деревни под одним из закрытых городов, которой даже на карте нету, был домик, доставшийся в наследство от черт знает сколько раз «пра» бабки. Хрен кто когда меня там отыщет. Отсижусь, а дальше — видно будет.
— А там посмотрим, — произнес я вслух.
— Чего? — навострил ухи водила.
Мы как раз проезжали мимо шестнадцатиэтажной свечки, стянутой швеллерами по периметру. Помню, еще учась в школе, я недоумевал — зачем нужны на здании эти железяки? Теперь то я знаю — геология хреновая. Высокий уровень грунтовых вод, вот фундамент и поплыл, а дом стянули, чтобы по швам не разошелся. Еще два квартала — и я дома.
— Да ты продолжай, — кивнул я. — Я внимательно слушаю.
— Аха, я и говорю, — оскалился таксист. — Прежний-то был что надо. Чекист — сразу власть чувствуется. И одевался нормально — костюм, галстук, плащ. А этот… в кожаной куртке!!! Ты подумай, а! В кожанке, как байкер какой-нибудь!
— Знаешь… — протянул я. — Здесь налево, во двор. Сдается мне, что этот вопрос согласован на самом высоком уровне. Направо поверни… опять направо…
И вот я дома. Видавшая виды 24Т остановилась перед моим блестящим лаком Lexus IS300. Расплатившись с водилой, закрыв с третьего хлопка дверь, я зашел в подъезд. В груди что-то екнуло. Очередное предчувствие, или уже паранойя? Я прислушался к своим ощущениям. Беспокойство лишь нарастало. Да нет, не бывает так, чтобы в третий раз за день какая-нибудь фигня случилась. Подгоняемый недобрыми подозрениями, не дожидаясь лифта, я пулей взлетел по лестнице на четвертый этаж, достал из кармана ключницу, отработанным движением отщелкнул кнопку и откинул нужный ключ. Вставил его в скважину, глубоко вздохнул, и открыл дверь.
Я видел наводнения — приходилось. И в Германии, и в Польше, и в Луизиане. В Краснодарском крае — тоже. По телевизору, но видел. Так что имел некоторое представление. Но чтобы у себя в прихожей!
Пол скрывался за равномерным слоем воды. Хм! Как будто слой воды неравномерный бывает… Два белых парохода с лейблом «adidas» дрейфовали в сторону балкона. Чуть поодаль из-под воды торчала корма красных босоножек, а дальше плыл огромный айсберг пены. Где-то в глубине квартиры грохотал водопад.
— Бля… — прошептал я. — Это какая-то уличная магия.
Осторожно ступая по болоту, придавив ботинком к грунту розовые стринги, я продрейфовал в ванную. Каждый год поздней осенью наступает такой момент, когда я выглядываю в окно и тихо офигеваю. Земля, которая еще вечером была нормального цвета грязи, за одну ночь становилась белая, как простыня. На самом деле — величественное зрелище! Вот и сейчас я офигел, когда увидел ванную, еще утром бывшую цвета морской волны, а теперь — в белых перьях пены. Нет, пена не висела гроздями и не сбивалась в кучу — она просто растеклась по всей комнате, и порывалась сбежать за ее пределы.
— Твою ж мать! — уже в который раз за день произнес я, закручивая краны.
Кто-то мне за это ответит. Уже наплевав на сохранность штанин, я прошлепал в спальню. Здесь, как и ожидалось, натянув одеяло до самого подбородка, на кровати сидела вчерашняя шалава. Невинно хлопая ресницами, она подняла на меня свои большие удивленные глаза.
— Так, — рыкнул я.
— Леша, я нечаянно! — залепетала она. — Хотела набрать воды искупаться, и уснула.
— Так, — повторил я. — Ты кто?
— Я? — тон девушки моментально изменился. — Я — Роксана, — произнесла она, грациозно потянувшись.
— Роксана??? — усмехнулся я. — А между ног — Маруся Марусей. Деточка, ты как за все это расплачиваться собираешься? Твоих десяток за ночь здесь знаешь, сколько надо?
— А никак!
— Здрасти, Маруся, приехали! С чего это никак-то?
— А мне еще восемнадцати нету! — ответила пиглица.
— Чего? — удивился я. — Вчера же двадцать два было?
— Мне шестнадцать… с половиной.
— То-то и заметно, — протянул я. — К двадцати двум пора бы сиськи и побольше отрастить.
— Слушай, ты! — воскликнула Роксана, не забыв ладонями смерить размер своего бюста. — Я, знаешь, с кем трахалась?
— Да мне до апельсина. Проваливай.
— Как? Не искупавшись, не накрасившись? — испугалась девочка.
— А ну быстро! — проорал я.
Сообразив, что шутки кончились, малолетняя шалава, схватив в охапку свои вещи, вылетела из комнаты. Еще через секунду ее топот смолк, и о девочке напоминал лишь чулок, свисающий с бра.
