Очевидно, мистер Андерхилл, несмотря на напряженное расписание дипломатических мероприятий, все-таки изыскал возможность присутствовать на празднике, устроенном ее родителями. Она вежливо подождала, пока он закроет за собой дверь, прежде чем заговорить с ним. Но он так резко повернулся, что чуть не сбил ее с ног.
Она охнула от неожиданности.
Сильные руки грубо схватили ее за предплечья.
— Прошу вас, — обратилась она, — если вы озабочены тем, чтобы я не упала, то можете отпустить меня, потому что я не упаду.
Где-то над ее головой кто-то резко втянул воздух.
— Кто, черт возьми, вы такая? — произнес глубокий мужской голос.
— Я Эвелина Каммингс-Уайт. Не будете ли вы любезны отпустить меня?
— Эвелина? — пробормотал он, ослабляя хватку. Она ждала. Взрослые, особенно аристократы, иногда бывают на редкость тупыми. — Младшая сестричка?
Эвелина, запрокинув голову, посмотрела на него.
— Да, мистер… — Эвелина не договорила, потому что, когда ее глаза привыкли к темноте, то увидела, что перед ней вовсе не мистер Андерхилл, а мистер Джастин Пауэлл!
Она поняла: значит, здесь было свидание. Тайное рандеву! Она судорожно глотнула воздух.
— Мистер Пауэлл?
— Проклятие! Куда вы направлялись? — напряженно шепнул он.
— В кухню.
Он освободил одну ее руку, но еще крепче сжал другую и, повернувшись, потащил ее вслед за собой к лестнице. Должно быть, он хотел поговорить. «Интересно, что же он скажет?» — мрачно подумала она.
Мистер Пауэлл, конечно, не соответствовал ее понятию донжуана. Пока он жил у них в доме, его можно было чаще видеть склонившимся над картами в библиотеке отца, чем играющим в бадминтон с другими молодыми людьми. Он сохранял вежливость, но всегда казался несколько рассеянным. Не от мира сего.
Сейчас от его равнодушия и следа не осталось.
И она знала почему.
К счастью, Эвелину не так просто шокировать, но бедняжка Верити…
— Верити, — мрачно сказала она, — будет в ужасе.
— Тс-с! — прошипел мистер Пауэлл над ее плечом. Он торопливо потащил ее за собой вниз по лестнице в направлении кухни, открыл обитую сукном дверь, втолкнул ее внутрь и сам вошел за ней следом. Нащупав газовый рожок, он зажег свет.
Сразу же высветился его орлиный профиль. Эвелина внимательно разглядывала его. Он показался ей весьма красивым, хотя, возможно, более разборчивые молодые леди сочли бы его помятый пиджак и слишком длинные темно-русые волосы не очень привлекательными. К тому же он обладал излишней рассеянностью, чтобы понравиться. Правда, сейчас его милая отрешенность от всего сменилась напряженной собранностью. Слыша его неоднократные вежливые отказы от участия в подвижных играх, она решила, что он ленив и неспортивен. Теперь она убеждалась в обратном: ему не составило никакого труда протащить ее за собой до самой кухни!
Он на мгновение замер, глядя на нее сверху вниз, потом, взъерошив волосы, пробормотал:
— Кой черт дернул меня…
— Вам лучше знать, — промолвила Эвелина. Он явно удивился.
— Ах, — добавила она не без ехидства, — ваши слова, наверное, были чисто риторическими.
Его худощавое лицо на мгновение озарилось удивленной улыбкой.
— Непристойными.
— Неприличными, — добавила она.
— Боже правый! Ну и лексикон у тебя для… сколько тебе лет, двенадцать?
— Пятнадцать, — объявила она, почувствовав, что краснеет. Она знала, что выглядит моложе своих лет. А сейчас еще вдобавок, производит, наверное, весьма странное впечатление в женственном халатике своей сестры, из-под которого выглядывают тонкие ножки, стоящие босиком на холодных плитах кухонного пола. Подняв одну ногу, она поставила ее на другую.
Он заметил ее непроизвольное движение и что-то раздраженно проворчал. Она не успела опомниться, как он, взяв обеими руками за талию, приподнял ее и водрузил на краешек кухонного рабочего стола.
— Зачем ты сюда шла? — спросил он.
— Хотела стакан молока.
Он спокойно открыл ледник и достал кувшин с молоком. Потом отыскал на полке кружку. Налив молока, он подал ей кружку. Она принялась маленькими глотками пить молоко, а он, словно нянюшка, целую минуту наблюдал за ней, а потом открыл дверь кладовки.
Порывшись в ней, он извлек краюшку хлеба и ломтик холодной индейки, оставшейся после вчерашнего ужина. Разломив хлеб на две приблизительно равные части, он положил между ними ломтик индейки.
— Держи, — сказал он, протягивая ей сандвич.
— Нет, благодарю вас, — чопорно произнесла она, чувствуя, что для разговора официальным тоном находится в крайне невыгодном положении, потому что ноги ее болтались в воздухе примерно в тридцати дюймах от пола.
— Полно тебе, ешь, — настойчиво произнес он. — Тебе надо поесть.
Она хотела возразить, но тут заметила, что он сложил руки на груди. По своему небольшому опыту она знала, что такая поза является первым признаком проявления мужского упрямства. Пожав плечами, она взяла сандвич и откусила кусочек. На вкус он оказался гораздо лучше, чем она предполагала.
Покончив с ним, она снизу вверх взглянула на него.
— Ну, и что дальше?
— А дальше, леди Эвелина, поговорим о том, что вы видели. — Он нахмурил брови и провел указательным пальцем по ее верхней губе.
Заметив ошеломленное выражение ее лица, он улыбнулся.
— У вас молочные усы. Вы уверены, что вам уже пятнадцать лет?
Она снова покраснела. Не позволит она себе нервничать из-за какого-то ловеласа.
— Уверена. Так о чем вы хотели поговорить?
— Я и сам, черт возьми, не знаю. — Он, склонив набок голову, внимательно посмотрел на нее.
— Почему вы на меня так смотрите? — спросила она.
— Я пытаюсь решить, много ли вы видели, что подозреваете и как мне убедить вас не просто помалкивать, но молчать как могила относительна моего местонахождения нынче вечером, — ответил он с потрясающей прямотой.
— Наверное, мое молчание будет зависеть от того, насколько быстро вы придумаете благовидное оправдание своего поступка? — бросила она в ответ с такой же подкупающей откровенностью.
Он рассмеялся. Смех был такой заразительно веселый, что она чуть не улыбнулась, но вовремя вспомнила, что, возможно, все ловеласы смеются именно таким искренним, заразительным смехом.
— Вы сказали «пятнадцать» или «пятьдесят»? — переспросил он, все еще забавляясь разговором…
Какого удивительного цвета у него глаза! Как она не заметила раньше цвета его глаз? Светлые, голубовато-зеленые, как нефрит или как патина, покрывающая статуэтку бронзового коня времен династии Минг, которая стоит в библиотеке ее отца…
— Леди Эвелина?
