Она еще не успела до конца осознать происшедшее, как ее тут же осенила гениальная мысль: ушел из жизни самый главный в провинции торговец опиумом.
— Уходите же, сестра Мария, — прошептала госпожа Вань, в третий раз пытаясь заставить Анну встать с дивана. — Мы должны спрятать вас в безопасном месте.
— Но зачем? — спросила Анна.
— Если вас не станет, то кто же тогда будет поставлять нам опиум?
Анна кивнула, и в ее затуманенном мозгу промелькнула еще одна мысль. Она вдруг поняла, что губернатор Вань не был самым лучшим поставщиком опиума.
Лучший поставщик — это она.
…не только тюремные стражи и рядовые солдаты, но и все чиновники, начиная от мандаринов и заканчивая военачальниками высокого ранга, курили опиум; они были раздражительными, спустя рукава относились к своим служебным обязанностям, а временами даже проявляли настоящую жестокость.
Джек Бичинг
Анна Мария Томпсон втянула голову в плечи и, плотнее укутавшись в тяжелый мандаринский жакет, съежилась. Возле Великого Китайского канала воздух был необычайно холодным. Однако больше всего ее донимал песок. Этот твердый черный песок проникал сквозь легкие соломенные сандалии и впивался в ее ступни, оставляя на них глубокие трещины. Морщась от боли при каждом шаге, она упорно продолжала идти вперед. Промедление для Анны было смерти подобно.
Куда же ей все-таки пойти? Справа от нее находилась каменная дамба, а слева — длинная вереница изможденных полуголых кули с обвязанной вокруг тела веревкой. Эти бедняги сотнями приходили сюда в поисках работы. Они тащили по Великому каналу лодки, напевая тихую, похожую на стон песню. Анне же казалось, что это бьется сердце огромного чудовища.
Женщина закрыла глаза и представила, что этот монстр, имя которому Китай, проглотил ее и она, словно попавшая в силки птичка, отчаянно бьется, пытаясь освободиться, однако петля все плотнее и плотнее сжимается вокруг нее. Скоро, очень скоро она уедет отсюда и снова обретет свободу. В мыслях она уже находилась на корабле, который на всех парусах мчался в открытое море. Свежий морской ветер обжигал лицо, скрипели мачты, а внизу стремительно неслись волны. О, этот милый сердцу плеск воды! Анна пока не думала о том, куда именно она поплывет на этом корабле. Главное — уехать из Китая, а уж потом видно будет.
Плотнее прижав к груди узел с вещами, она осторожно приблизилась к какой-то китайской семье, состоявшей из пяти человек, и стала возле маленькой девочки с коротенькими черными косичками. Она хотела улыбнуться малышке, но вовремя вспомнила, что ей нельзя показывать свое лицо. Поэтому Анна просто стала рядом с девочкой, так чтобы со стороны казалось, будто она тоже член этой семьи и доводится девочке тетей или еще какой-нибудь родственницей.
Она слегка потерлась подбородком о поднятый воротник своего жакета и тут же пожалела об этом. Грязь, въевшаяся в кожу, вызвала сильный зуд, а ей ни в коем случае нельзя было соскребать ее и чесаться. Она уже давно научилась спокойно переносить эту нестерпимую пытку. Ни при каких обстоятельствах ей не следовало показывать свои волосы. Кожа может потемнеть от загара, свободная и широкая одежда скроет большие груди и крепкое, здоровое тело, однако ни грязь, ни даже краска не сделают вьющиеся каштановые волосы черными и прямыми, похожими на волосы китайских женщин. К счастью, солдаты императора утомились после первого часа поисков, а сейчас был почти полдень. Хотя солдаты продолжали осматривать собравшуюся толпу, пытаясь найти белую женщину, они действовали не так активно, как утром. Если она ничем не будет отличаться от остальных людей, то у нее появится шанс на спасение. Никому и в голову не придет осматривать содержимое ее карманов, потому что к поясу ее жакета привязан тяжелый мешок, в котором собрано все ее нехитрое имущество. И только она одна ощущает приторно-сладкий аромат, который исходит от ее кожи. Анна с ужасом подумала о том, что этот стойкий запах въелся не только в ее кожу, — им насквозь пропиталось все ее существо.
Маленькая девочка, шедшая рядом с ней, споткнулась о камень, и Анна инстинктивно протянула руку, чтобы поддержать ее. Но страх и смятение, которые в последние дни были ее постоянными спутниками, так сковали все тело, что она не смогла разогнуть онемевшую спину. Колени и ступни ног сильно распухли, поэтому Анна двигалась довольно медленно. Ей не удалось предотвратить падение ребенка. Девочка уронила свою куклу и оцарапала себе обе коленки, прежде чем Анна успела схватить ее за курточку. Тем не менее она собственным телом преградила дорогу этой бесконечной веренице людей, которые упрямо продолжали тащиться вперед. Какой-то мужчина, пытаясь обойти их, наступил своей огромной толстой ногой прямо на живот кукле и, даже не обратив на это внимания, быстро прошел вперед. Малышка громко завопила от возмущения, стараясь привлечь внимание мамы, папы и обоих братьев.
— Айе! — испуганно воскликнула мать девочки и поспешила ей на помощь.
Протянув руку, Анна подняла куклу, успев спасти ее, но на разорванном платьице все-таки остался грязный отпечаток ноги, который уже невозможно было стереть. Малышка выхватила из рук Анны куклу и горько разрыдалась, а женщина принялась отчитывать дочку на ломаном мандаринском наречии.
И в этот момент Анна совершила ошибку. Она посмотрела прямо в глаза матери девочки. Именно так поступает любой посторонний человек, когда хочет отвлечь внимание от безутешно плачущего ребенка. Во всем мире женщины в этом случае обычно обмениваются быстрыми взглядами и улыбаются друг другу, выражая тем самым понимание и сочувствие. Однако цвет волос Анны выдавал ее европейское происхождение, и скрыть это было невозможно, как невозможно было изменить цвет ее светло-карих глаз. Ее глаза никогда не превратятся в черные глаза миндалевидной формы, оттененные тонкими черными и мягкими, словно шелк, бровями. От своих предков-англичан она унаследовала широкие брови каштанового цвета и круглые глаза, в уголках которых залегли едва заметные морщинки.
Мать девочки, вздохнув от изумления, в ужасе отшатнулась от Анны. Это привлекло внимание отца малышки. Интересно, как скоро солдаты заметят всю эту необычную возню?
Анна инстинктивно опустила глаза, хотя понимала, что ничего уже не изменить. По опыту она знала, как можно уладить подобное недоразумение. Быстро схватив женщину за руку, Анна высыпала ей на ладонь монеты, даже не считая их, а потом тихо заговорила на мандаринском наречии, пытаясь как можно точнее подражать акценту, который она уловила в голосе китаянки.
