— Один малый говорил мне, что у них есть свой клуб, — сказал майор.
— У кого?
— У нищих. Весьма привилегированный. Где-то в Севен-Дайалс. Собираются они там по ночам, снимают с себя маскировку, отстегивают фальшивые деревянные ноги и все такое и похваляются своим уловом. Неплохие деньжата зарабатывают попрошайничеством, говорил он мне.
Трев слышал об этом от богачей в Калькутте. Так легче не обращать внимания на страдания бедноты, толпящейся вокруг. Но это неправда. Худенький, сморщенный младенец, вцепившийся в грудь оборванной женщины, скрючившейся в сторонке, не бутафория. Когда его костлявая ручка конвульсивно сжалась на плоской груди матери, Трев подал ей несколько шиллингов. Она взяла их, но в ее пустых глазах не было признательности.
Та призрачная радость, которую Трев испытывал, когда они пустились в путь, испарилась. Ему всегда казалось, что Англия гораздо прекраснее Индии, где он провел столько лет. Люди здесь представлялись ему намного благороднее. Он думал, что они достойны жертв тех, кто отдает свои жизни, защищая их.
Он шарахнулся от крысы, пробежавшей по тротуару.
— Заведение мамаши Би вон там, за углом, — сказал майор Стэнли, прерывая цепь его мрачных мыслей. — Хотя район беспокойнее, чем я помню. В таком месте мужчине не помешает иметь при себе острый клинок. И этот проклятый холод! В подобном климате поневоле будешь пить как сапожник, чтобы не окоченеть. — Он полез в глубокий карман, спрятанный за подкладкой форменной куртки, и вытащил оттуда серебряную фляжку. — Будешь?
Трев сделал глоток. Бренди. Его благодатное тепло моментально растеклось по жилам. Но во всем мире не хватит бренди, чтобы согреть его на этом промозглом острове. Холод снова пробирал до костей. Пока они приближались к любимому борделю майора, Трев начинал думать, что, пожалуй, лучше было бы скоротать вечер в кресле перед ярко пылающим камином в доме матери на Кеппел-стрит. Девчонки мамаши Бриствик едва ли согреют его лучше, чем бренди. Он не получал большого удовольствия, совокупляясь с рабынями. А таких случаев было у него предостаточно, когда сэр Чарлз посылал его с миссиями ко двору низама. И хотя у здешних девиц ладони не выкрашены хной, а тела не задрапированы в прозрачный муслин, надушенный пачули, окружающая бедность гарантирует, что каждая девушка из заведения мамаши Бриствик будет такой же покорной рабыней, как любая гурия низама.
Трев еще раз глотнул из фляжки майора.
Впереди, на углу улицы они увидели мальчишку-подметальщика, который мало-помалу материализовался из тумана. Он стоял, сгорбившись над своей видавшей виды метлой. Он выглядел лет на восемь-девять, но был таким щупленьким и чахлым, что едва ли дотянет до двенадцати. Когда Трев и майор приблизились к нему, мальчишка выпрямился и сделал вид, что старательно подметает тротуар, вымощенный булыжниками, чтобы расчистить для них дорогу. Трев снова полез в карман за шиллингом, но остановился, когда из темноты появилась высокая женщина, одетая во все черное. На голове у нее была большая соломенная шляпа того же цвета, украшенная алым пером. Поля шляпы нависали так низко, что он не мог разглядеть ее лица, чтобы определить возраст. Хотя грациозность движений позволяла предположить, что незнакомка молода. Она что-то прошептала мальчишке-подметальщику и протянула ему маленький узелок. Радостная улыбка осветила его худое личико. Она положила руки на его узкие плечики и нежно обняла. Затем мальчик направился к подвальной двери, аккуратно прислонил свою метлу к стене, сел на ступеньку, развязал узелок и начал есть.
Проглотив первый кусок, он сказал:
— Вот спасибочки тебе, Темми, что принесла мне похавать. Я так хочу жрать, что аж кишки к спине прилипли.
— Ты же помог мне, теперь я помогаю тебе. Для этого и нужны друзья.
Увидев такую трогательную заботу Трев почувствовал, как в животе у него разливается приятное тепло — впервые за вечер не благодаря алкоголю.
— Будешь? — Мальчишка протянул своей подруге что-то похожее на булку.
— Не откажусь. — Но она отломила лишь крошечный кусочек, возможно, чтобы не задеть его гордость и чтобы он не чувствовал себя попрошайкой.
— Ну ладно, — сказала она, — я пойду.
— А ты уже подготовила новую нору для себя и своей компашки? Я слыхал, хате на днях того, кранты.
— Нет еще.
— Тогда, поди, будешь забашлять фраера, а, Тем?
Что это может означать? Вероятно, что-то незаконное, иначе мальчишке не пришлось бы переходить на воровской жаргон.
Девушка пожала плечами:
— Если придется. Но ты всегда приносишь мне удачу, Дэнни, ты же знаешь?
— Ага, точно, и я этому рад радёшенек. Если кто и заслуживает удачи, так это ты.
Она пониже надвинула свою черную шляпу, но Трев все же успел заметить брови в форме черной изломанной дуги, придающие ее миндалевидным глазам настороженное выражение. Незнакомка заспешила прочь быстрым, решительным шагом.
Какие дела у нее могут быть здесь, на темной улице? Неужели это одна из тех уличных шлюх, которые открыто занимаются своим ремеслом? Но ее платье и шаль кажутся слишком скромными для подобного занятия и выглядят похожими на траур. Правда, у некоторых мужчин странные вкусы. Возможно, есть и такие, которые находят ее траурное одеяние возбуждающим. Трев ускорил шаг, чтобы не отстать.
— Увидел что-то, что пришлось тебе по вкусу? — полюбопытствовал майор, ткнув Трева локтем в бок.
— Может быть.
— Лакомый кусочек, но на улице лучше поостеречься, мой мальчик. Лишняя осторожность не помешает. Помни, что говорят: «Одна ночь с Венерой, шесть дней с Меркурием».
— Я пробыл на службе десять лет, майор. Нет нужды читать мне лекцию по медицине. Кроме того, моя мать говорит, что мной управляет планета Марс, а не твоя Венера или Меркурий, ибо я родился под знаком Скорпиона. Я бы не выжил в том последнем сражении, если бы бог войны не сделал меня своим любимчиком, и я верю, что он защитит меня и на сей раз. Дай мне еще минутку, и потом мы отправимся к твоей драгоценной мамаше Бриствик.
— Что ж, будь по-твоему, — отозвался майор, ускоряя шаг, чтобы поспеть за Тревом. — Ее заведение чуть дальше по улице. Может, твоя чаровница направляется туда же, куда и мы.
Пульс Трева участился. Если бы только это было так. Он достаточно повидал на своем веку, чтобы понять, что женщина в черном не является ничьей собственностью, чем бы она ни зарабатывала на жизнь на этих забытых Богом улицах. Если она работает у мамаши Бриствик, он ее получит. Впервые с тех пор как они отправились на эту вылазку, он почувствовал возбуждение.
Через пару минут майор Стэнли указал на двери борделя. Но незнакомка прошла мимо и двинулась дальше, пока не поравнялась с небольшой кучкой людей. Трев подавил разочарование и ускорил шаг, чтобы не потерять ее из виду. Майор усмехнулся этой его поспешности, но благоразумно промолчал.
