— Что он такого натворил?
— Субъект не из приятных, — ответила Синтия. — Богат, хотя пустил по ветру уже два состояния, и у него дурная репутация. Это неподходящее для Микаэлы знакомство.
— Знаю, кого ты имеешь в виду! — воскликнула Сара. — Он ведь женат?
— Да. Жена — католичка, поэтому развод исключается. Она живет где-то за границей, на Кипре, по-моему, или что-то в этом роде. Ее здесь видели редко, а Хью часто бывал, наезжал поохотиться, всем надоел своими выходками. Его, можно сказать, просто заставили убраться из округи.
Сара лукаво улыбнулась:
— Пусть приезжает, он, наверно, забавный! Синтия нахмурилась:
— Не знаю, что делать, мне не хочется обижать мистера и миссис Халлам. К тому же Шелфорд хотел бы наладить здесь со всеми хорошие отношения…
— Пригласи Мартена, — посоветовала Сара.
— Пожалуй. Будет столько народа! Одним гостем больше… Какая разница… — согласилась Синтия. — И все-таки жаль, что нельзя ему отказать.
— И какой он? Привлекательный? — не унималась Сара.
— Кому-то, может быть, и нравится, — холодно заметила Синтия.
— Женщины всегда неравнодушны к повесам…
— Отнюдь не все. Я лично не переношу повес.
Она произнесла это с такой неожиданной горечью, что Сара удивленно на нее посмотрела.
— Чем Хью Мартен перед тобой так провинился? — спросила Сара.
Ничем, решительно ничем. Я знаю его с детства. А насчет повес: ты не права. Женщины ожидают от мужчин честности и прямодушия. А если выясняется, что избранник такими качествами не обладает, то для женщины это тяжелый удар.
У Синтии задрожал голос, и Сара, заметив слезы на ее глазах, воздержалась от дальнейших расспросов.
Синтия одевалась к балу.
Удивляясь себе, она вдруг испытала легкое волнение при мысли о предстоящем вечере. Вместе с тем были у нее и свои опасения. Все ли пройдет так, как они с Робертом задумали? Ведь это первый бал Микаэлы, она выходит в свет. Вдруг что-то не заладится…
Были опасения и личного плана. Она встретится с друзьями, со многими старинными знакомыми, теми, кого помнила с самого детства, •сто знал ее мать, отца и… Питера.
Легко не думать о людях, когда ты на другом конце света, не встречаешь их соболезнующие взгляды, не слышишь слов сочувствия. Синтия ненавидела, когда ее жалеют. Она хотела остаться наедине со своей тоской. Ее устраивало одиночество. Но Роберт Шелфорд нарушил его.
И Синтия снова задумалась над тем, как Роберт сумел уговорить ее, нет, вынудил взять на себя роль, которая была ей совсем не свойственна.
Синтия не раз корила себя за слабость, уступчивость, за то, что пошла на поводу у Роберта, но понимала — виной тому не столько ее податливость, сколько сила его характера, благодаря которой он всегда добивается своего.
Некоторым утешением служило то, что и другие ни в чем не могли ему противостоять. Со времени его приезда сюда местная знать не раз вступала с ним в единоборство, но он всегда выходил победителем.
Не одна она пошла на уступки, и это в какой-то мере служит ей оправданием.
Подобные аргументы, конечно, годятся для очистки совести, но внутренний голос все повторял. «Где твоя гордость?», «Что ты им скажешь?», «Как встретишься с ними после этих лет?»
Ее раздумья прервала Грейс.
— Это вам, мисс, от мистера Шелфорда. Шофер привез. Говорит: срочно, и чтоб сразу распаковали. И записка…
Она протянула конверт. Синтия вскрыла его. Всего одна строчка: «Пожалуйста, наденьте это сегодня».
— Грейс, наверное, тут цветы, которые я приколю к платью… — Синтия улыбнулась. — Откройте, пожалуйста, коробку.
— Велика для цветов-то, — усомнилась горничная.
Синтия обернулась. В самом деле, коробка очень большая, в такие обычно укладывают одежду.
— Ну-ка, посмотрим, что там.
Грейс положила коробку на стул, развязала бечевку, сняла крышку, вынула несколько листов мягкой папиросной бумаги и достала из коробки облако тюля цвета полночного неба, расшитого крошечными звездочками блесток.
— Платье, мисс, и до чего красивое!
— Платье? — воскликнула Синтия удивленно. Раздался стук в дверь, и, не дожидаясь ответа, вошла Сара.
— Ага, привезли. То-то я слышала, подъехал автомобиль.
— Ты знала об этом? — спросила Синтия.
— Конечно! Я, так сказать, была посвящена в тайну. И выяснила для Роберта, какой у тебя размер. Надеюсь, оно будет сидеть хорошо, иначе я опозорена навеки.
Грейс держала платье в поднятых руках, пышная юбка касалась пола. Сара подошла, потрогала корсаж с глубоким вырезом, рюши на плечах.
— Какая прелесть! — восхитилась она.
Синтия наконец вышла из оцепенения.
— Вы все с ума посходили! — воскликнула она гневно.
— Что ты имеешь в виду? — отозвалась Сара.
— Не в моих правилах разрешать постороннему мужчине выбирать для меня или дарить мне предметы одежды, — осторожно подбирая слова, с расстановкой проговорила Синтия.
— Послушай, какое у тебя нелепое ко всему отношение, — возразила Сара. — Вот уж воистину! Роберт понял: у тебя на сегодня нет приличного платья. И решил сделать тебе подарок.
— Мое платье вполне прилично, благодарю.
— Что? Эта старая тряпка!
Сара с презрением указала на черное атласное платье, лежавшее на кресле.
Синтия не обратив внимания на презрительную ремарку, обернулась к горничной.
— Машина уже уехала, Грейс?
— Да, мисс. Шофер не стал ждать.
— В таком случае платье следует вернуть завтра. Запакуйте его снова, Грейс.
— Хорошо, мисс.
Грейс с непроницаемым лицом перекинула платье через руку, взяла пустую коробку и вышла, бесшумно прикрыв дверь.
— Синтия, не упрямься! Нам так хочется, чтобы ты сегодня выглядела хорошо! — умоляла Сара. — Ты сама видишь, платье изумительное! К чему эта ненужная спесь? Как можно не принять такой подарок?
— Я тебе сообщила свои резоны, — спокойно ответила Синтия. — Сожалею, но у меня еще сохранились определенные принципы достойного поведения. Мне нет дела до того, как ведут себя другие, но за себя я еще пока отвечаю.
— Какое нелепое поведение! — Сара была вне себя. — Но ты об этом горько пожалеешь, когда все вокруг будут разряжены в пух и прах.
Синтия сидела неподвижно, сжав губы, не отвечая, и, подождав минуту, Сара вышла, хлопнув дверью.
«Как он посмел! — с негодованием думала Синтия. — Какая самонадеянность! Как он мог подумать, что она может принять от него такие интимные подарки! Он позволил себе усомниться в том, что она будет достаточно элегантна для этого смехотворного бала!»
Когда Синтия закончила туалет и посмотрела в зеркало, щеки у нее горели, глаза сверкали от гнева. Пусть ее наряд не нов, но выглядит она красивой и привлекательной.
