Пока повозка ехала вдоль стены здания суда, гвардейцы довольно легко отгоняли ревущую толпу. Когда же она выехала на открытое место, ее буквально осадили со всех сторон. Казалось, ничто не могло спасти осужденных от моментальной и ужасной смерти. Сам Сантерр растерялся. Послав в кавалерийские бараки за подкреплением, он со своим маленьким отрядом выбивался из сил, окружив тележку плотным кольцом солдат, – чернь могла каждую минуту прорвать кольцо. Сантерр охотно предоставил бы народу расправиться самому с требуемой им добычей, но твердо помнил данный ему приказ и потому ограждал осужденных.
В этот момент кто-то осторожно коснулся его руки. Он увидел рядом с собой солдата национальной гвардии, не принадлежащего к числу его стражи, который протягивал ему небольшой сложенный лист бумаги.
– От министра юстиции, – торопливо прошептал он. – Граждане депутаты наблюдали из окон суда за бунтом. Они советовали не терять ни минуты.
Сантерр приблизился к повозке, прямо к прочно закрепленному на ней фонарю, и в его дымном свете с непонятным для себя страхом развернул бумагу и прочел ее.
Однако, закончив чтение, он облегченно вздохнул, и на его лице даже появилось выражение полного удовлетворения.
– С вами еще двое?
– Да, гражданин, – ответил солдат, указывая в темноту. – Гражданин министр сказал, что вы тоже сможете дать двоих.
– Поведете арестованных прямо в Тампль, понятно?
– Да, гражданин. Гражданин Мерлен дал мне все необходимые инструкции лично. Подгоните повозку к портику, в его тени арестованные смогут незаметно покинуть ее и перейти под мою опеку. А вы тем временем будете охранять пустую повозку, так долго, как только возможно. Подкрепление уже послано и скоро должно быть здесь. Оно будет провожать вас вместе с каретой до Люксембургской тюрьмы. Благодаря всему этому у нас будет достаточно времени, чтобы спокойно переправить арестованных в Тампль.
Сантерр охотно подчинился, ибо ему самому уже не терпелось поскорее избавиться от этих опасных арестантов.
Густой туман весьма благоприятствовал их маневру, а непрерывная барабанная дробь к тому же полностью заглушала быстрые и короткие команды.
Повозку отогнали к портику, и под дикие вопли беснующейся толпы Деруледе и Джульетте было приказано ее покинуть.
– Быстро, – грубо шептали им чуть не в уши, – или сейчас расстреляем прямо на месте.
Но они и не пытались сопротивляться. Деруледе обнял вцепившуюся в него окаменевшую Джульетту, будто пытаясь оградить ее от всякой опасности, и они вышли.
Затем, обогнув Дворец юстиции, маленький отряд быстро покинул это неспокойное место.
Деруледе смутно отметил, что они идут в окружении пяти-шести человек, разглядеть которых мешал постоянно накрапывающий дождь. К тому же стало совсем темно, и бывший депутат сосредоточил внимание на все более и более умирающих звуках волнующейся толпы.
ГЛАВА XVI
ЯКОБИНСКИЙ ОРАТОР
Маленький отряд продвигался в полном молчании.
Джульетта и Деруледе даже приблизительно не представляли, куда и зачем их ведут. Но оба испытывали чувство облегчения оттого, что избежали расправы этих беснующихся диких животных. Все остальное их не очень заботило. Они чувствовали нависшую над ними тень смерти. В их жизни настал высший момент, и в этот момент они оказались рядом.
Джульетта, сжимая руку любимого, отважно смотрела смерти в лицо. Они ни слова не говорили друг другу, но Деруледе чутьем, свойственным только влюбленному, уловил все то, что хотела сказать ему маленькая ручка.
Все было забыто, смерть умерла, а жизнь превратилась в прекрасную сказку, и в душах этих двоих царили теперь покой и счастье. Одна душа нашла другую, и оба спокойно шли в тот мир сновидений и грез, где нет ни сомнения, ни предательства и где ничего не надо прощать.
Теперь для него было окончательно ясно, что она, со всеми ее ошибками, недостатками и грехами, всем своим женским сердцем принадлежит ему, как самый бесценный божественный дар.
Она же знала, что он все простил, хотя теперь ему уже и не надо было ничего прощать, ибо любовь не судит. Ибо любовь есть совершенное понимание и совершенный мир.
Так шли они молча по пустынному и туманному Парижу. Дойдя до реки, свернули на улицу Des Arts. Справа показалась дрянная гостиница «Разбитый кувшин», в которой Деруледе еще вчера разговаривал с сэром Перси Блейкни, и бывший гражданин депутат вспомнил о своем английском друге: «Что с ним теперь? Где он?»
Впрочем, вытащить их с Джульеттой из Парижа на этот раз не удастся и непобедимому Сапожку. Если даже..
– Стой!
Деруледе вздрогнул. Что-то странное и неожиданно-неуловимое прозвучало в этой команде. Отряд остановился, и раздалось клацанье байонетов.
Все происходило очень быстро, – в следующее мгновение раздался громкий крик:
– A moi, Деруледе, Сапожок Принцессы!
После чего сильный удар чьей-то невидимой руки разбил находившийся поблизости уличный фонарь.
Деруледе почувствовал, что их с Джульеттой затаскивают в какую-то узкую дверь, а по всей улице разносится веселый полос:
– Ого, чисто сработано, Тони! Отлично, Фоулкс! Кукушкина мать! Превосходно, ребята! Дохлая рыба!
Было невозможно не узнать этот голос, но, Боже мой, откуда он взялся здесь?
Конвоировавшие их люди, сцепившись в отчаянной борьбе, упали в грязь; все сопровождалось отборными междометиями английских ругательств. Можно было подумать, что национальные гвардейцы посходили с ума и набросились друг на друга.
Впрочем, одно уже не представляло сомнения – два солдата Сантерра лежали теперь связанными на земле.
– Ха, дружище! Неужели вы думали, что я оставлю мадемуазель Джульетту в этой мерзкой дыре?
И, оглянувшись на этот голос, Деруледе увидел высокую фигуру якобинского оратора, кровожадного гражданина Ленуара.
Молодые люди не верили сами себе, глядя в синие глаза, которые в свою очередь с таким же любопытством разглядывали их сквозь грязную маску гиганта-грузчика.
– Ха! Конечно, я выгляжу во всем этом ужасно, – рассмеялся импровизированный грузчик. – Но у меня была единственная возможность заставить всех этих дьяволов делать то, что мне нужно Тысяча извинений, мадемуазель, что я вынужден был подвергнуть вас таким ужасам Зато теперь вы среди друзей Даруете ли вы мне свое прощение?
– Блейкни, – наконец очнулся Деруледе. Но сэр Перси сразу прервал его:
– Все, хватит. У нас очень мало времени. Не забывайте, мы все еще находимся в Париже, и одному Богу известно, как мы отсюда выберемся. Я сказал вам, что вы среди друзей, но нас здесь мало, и мы должны действовать быстро, иначе провалимся. Черт! – добавил он, рассмеявшись. – Моему другу Тенвилю очень все это не понравится – какой-то гражданин Ленуар обвел вокруг пальца всех граждан депутатов.
