– У тебя был необычайно отчетливый сон, девочка. Я бы даже назвал его не сном, а видением.
Девушка внезапно побледнела и отвела глаза, что подтвердило его догадку.
– Нет-нет, это был просто плохой сон.
– Знаешь, девочка, ты совсем не умеешь врать. Я кое-что знаю о клане Мюррей и о тех дарах, которыми многие из вас наделены. Тебе не надо бояться того, что я про это знаю.
– Нет, у меня нет никакого дара. Это у Кайры дар. Например, она может исцелять прикосновением. А я просто очень близка с ней.
– Да уж, действительно очень близка. Значит, пойти следом за братьями тебя заставил сон – очень плохой сон?
Алана вздохнула и на мгновение закрыла глаза. Потом снова посмотрела на Грегора. Было очевидно, что ее уклончивые объяснения его совершенно не устраивали. Она слишком хорошо описала свой сон, и теперь обратного пути не было. Возможно, это Джиллианна рассказывала о наследственных дарах клана Мюррей. Да, скорее всего, иначе Грегор не был бы так уверен в том, что и она, Алана, обладает какими-то способностями. Правда, Грегор, судя по всему, не был подвержен суевериям, но она чувствовала, что ему немного не по себе. Впрочем, ей и самой становилось не по себе, когда она сталкивалась с теми, кто обладал настоящим даром.
Алана кивнула, решив, что будет говорить только правду.
– Да, ты прав. – Она не очень понимала, почему Грегор так приветливо ей улыбается, но все же улыбнулась ему в ответ. – И я совсем не удивилась, когда услышала о том, что она ранена и где-то прячется. Я видела это во сне. А в этот раз тот злой человек опять хотел причинить ей вред. В моем первом сне он был сама надменность и бахвальство.
– А какой он был сейчас?
– Все по-прежнему, но на сей раз я почувствовала в нем… отчаяние. Ярость побежденного, если такое бывает.
– Да, бывает. Поражение вызывает в некоторых людях озлобленность.
Грегор понял, что неприятное чувство страха уходит, и теперь он испытывал волнение, как в преддверии какого-то опасного приключения. Заинтригованный, он внимательно слушал Алану, рассказывавшую о своих видениях. Она говорила о видениях так, словно то были сны, но они оба понимали, что речь идет вовсе не о снах. И Грегор то и дело ловил себя на том, что мысленно улыбался, слушая девушку; ему было приятно, что она, не став отрицать свой дар прозрения, полностью ему доверилась. Открыв столь опасную тайну, Алана дала понять, что считает его, Грегора, достойным доверия.
– В этом сне не было и другого мужчины, – добавила она.
– Какого другого?
– Красивого мужчины, который тоже был ранен. Мой самый первый сон был о том, что Кайра ранена, но у меня был и другой сон. В том сне красивый мужчина был ранен, а Кайра лечила его раны. Они ушли вместе, – пробормотала Алана, нахмурившись.
Грегору не понравилось, что она говорит о том другом мужчине как о «красивом».
– А как он выглядел?
– Ну… он был очень красивый. – Заметив, что Грегора не устраивает столь неопределенное описание, Алана добавила: – У него волосы цвета темной меди, голубовато-зеленые глаза и правильные черты лица. Он высокий, худощавый и, судя по всему, очень сильный. – Она пожала плечами. – Да-да, красивый. Странно, но это, кажется, раздражало Кайру.
Во всяком случае, это раздражало его, Грегора. Ему не нравилось, что Алана восхищается каким-то мужчиной, пусть даже тот появлялся в ее снах в обществе Кайры. Внезапно Грегору захотелось рассмеяться над собой. Он ревновал к видению! Но через мгновение он снова нахмурился. Все это было не так уж забавно. Он никогда прежде не знал, что такое ревность, и ему это чувство очень не нравилось. Чем дальше, тем больше все усложнялось, и, что самое неприятное, Алана, похоже, совершенно ничего не осознавала. Это было весьма унизительно для мужчины, который всегда мог заполучить любую женщину, причем почти не прилагая к тому никаких усилий.
– Ты все очень ясно видишь в своих снах, девочка, – сказал Грегор. – Это и еще то, что в твоих снах нет ничего странного и запутанного, говорит о том, что у тебя не сны, а видения. У тебя они часто бывают?
– Нет, только в тех случаях, когда они связаны с Кайрой. Поэтому я не считаю, что у меня истинный дар. Скорее у меня просто чутье близняшки, и происходит это потому, что связь между нами возникла еще в материнском чреве. У Кайры тоже бывают видения обо мне. Мы всегда могли узнать, когда одна из нас подвергалась опасности.
Такой дар ему было куда легче принять, чем истинный дар провидения. Грегор готов был даже признать, что это и не дар вовсе, а просто чутье.
– Да, понимаю. У моего кузена Сигимора есть близнец, и он клянется, что чувствует, когда его брат в беде. И еще у меня есть два брата, у которых, как они говорят, такие же способности.
– Мне надо найти сестру, – проговорила Алана с дрожью в голосе. – Мое видение… Оно очень меня тревожит.
Грегор обнял девушку за плечи.
– Мы непременно найдем ее. Ты не можешь снова отправиться в путь в одиночестве, моя девочка, и ты сама хорошо это понимаешь. Тебе еще повезло, когда Гоуэны поверили, что ты малолетняя. Мне неприятно тебе об этом говорить, но будь на месте Гоуэнов другие разбойники, им, пожалуй, и в голову не пришло бы отказывать себе в удовольствии насладиться тобой, даже если бы они и приняли тебя за маленькую девочку. У Гоуэнов все же осталось что-то человеческое. Но кто знает, какие волки в человечьем обличье могут встретиться тебе на пути? Да и братьев своих ты так скоро не разыщешь, хотя тебе и их тоже надо отыскать. Поэтому я тебе помогу.
– Но ты ведь направлялся домой, – возразила Алана, хотя с удовольствием приняла бы помощь.
– У меня в Скаргласе нет срочных дел. Я могу и позже там появиться.
Хорошо иметь рядом сильного мужчину, когда бродишь по горам без крыши над головой. Как бы ни было неприятно в этом признаваться, Алана испугалась, осознав, что потеряла след братьев. А когда появились Гоуэны, она с новой силой ощутила свою беспомощность.
Она была сообразительной и проворной, но горькая правда состояла в том, что этого порой было недостаточно для выживания.
Но ей предстоит столкнуться с несколькими серьезными проблемами, если она решит остаться с Грегором на более долгое время, чем необходимо для того, чтобы уйти от преследования Гоуэнов. Рядом с ним у нее не будет возможности излечиться от сильного влечения к этому мужчине. Когда он рядом и днем и ночью, сложно принимать разумные решения. Ей трудно было держать в узде свое влечение к нему даже и тогда, когда они находились в тюрьме, хотя тогда на ее стороне были темнота и его уверенность в том, что она маленькая девочка. Усугубляло положение и то, что теперь она поняла: ее чувство к нему окрепло. Да, окрепло, потому что она до сих пор чувствовала вкус его поцелуев и испытывала головокружение, когда он прикасался к ней, И чем дольше она об этом думала, тем больше все запутывалось.
