свободной, но осталась сиротой. Ее отец легионер погиб, в одной из войн Траяна. Мать воспитывала еще двух мальчиков, и не тянула троих. Императорских выплат за потерю мужа не хватало. Тогда она продала дочь в хорошую семью патрициев. Многие римляне так поступали. Простые граждане больше ценили сыновей и меньше дочерей.
Атилия и сейчас помнит огромные испуганные глаза Фелици, когда ее привели знакомиться. Она не знала как себя вести, что делать. «Ты должна выполнять все приказания госпожи. Иначе тебя накажут и перестанут кормить». Няня жестковато обошлась со своей племянницей. Видимо решила сразу научить ее покорности. «Тогда ты умрешь от голода. А такая смерть самая страшная на земле».
Росла Атилия гордой девочкой, и часто строго обращалась со своей служанкой. Но иногда ей просто хотелось поиграть с кем-то своего возраста. Тогда она забывала, на время, что она патрицианка и бегала босиком по траве за руку с Фелицей. Родители постоянно были заняты. Отец управлял рабами на полях и садах имения. Мать занималась домом и подменяла отца, когда тот уезжал в город по делам.
Младшей сестре едва исполнилось четыре, и ее не пускали на улицу. Только во двор с няней. Атилии казалось там скучно, и они сбегала с Фелицей в оливковые рощи. Играли в прятки и другие шумные игры.
Конечно, она любила Фелицу. Чувство это больше похожее на привязанность к домашнему питомцу. Как к щенку, который подрос и стал уже почти собакой, но все еще совершал глупости.
— Когда мы с вами ходили к Пантеону, госпожа. А молитвы я каждый день возношу Юноне, Юпитеру, Деметре и своему предку.
— Видно этого мало, раз духи сбивают тебя с пути, — Атилия решила помочь своей рабыне, а за одно и себе, — Мы с тобой пойдем молиться, к главному алтарю дома. Сходи сейчас на кухню и приготовь все необходимое.
Глава 8
Немного позже они вдвоем сидели на коленях в переднем дворе, у каменного алтаря. В специальные ниши расставили подношения богам. Обновили масло и фитили и зажгли лампады. Они читали молитвы, в полголоса вторя друг другу. Просили у богов отвода от себя злых духов.
Так просидели они до самого захода солнца. После принесли подношения и помолились Деметре, перед алтарем в спальне Атилии. Скромно поужинав хлебом с оливковым маслом, поднялись спать. Фелица постелила себе матрас и легла у двери хозяйки.
Уснула она быстро. Атилия слышала ее ровное сопение, почти как в детстве.
«Надеюсь, это поможет — думала она, — Ведь не могли же боги отвернуться от меня из-за желания избавиться от мужа?»
Засыпала тяжело и долго. Часто просыпалась и прислушивалась — не слышно ли шагов Луция.
Он вернулся только к завтраку. Она ждала его за вышиванием в атриуме. Луция распирала активность и приподнятое настроение.
— Представляешь, Атилия, он пригласил меня, — при слове «он» муж показал пальцем вверх, — Вернее сказать — нас. Наконец-то!
Луций ходил кругами по атриуму, жестикулировал, глаза его блестели. Потребовал себе вина в десяти частях воды. Такого разбавленного он никогда не пил.
— За все те годы моей безупречной и преданной службы, — его голос звучал восторженно, — Наконец-то он решил меня наградить. Могла ли ты представить, что будешь сидеть в ложе императора во время боев? И не просто, а рядом с августейшим.
Фелица и другие рабы накрыли на стол.
— Так, быстро завтракаем и едем в термы. Азий, проследи, пусть носильщиков хорошо накормят. И воды им дайте нормально. — Он все никак не садился за стол, — Атилия, сегодня вечером ты должна быть ласкова со мной. Весь Рим тебя увидит рядом с Адрианом. Представляешь, какая это честь.
Луций, наконец, уселся и стал, есть брынзу с оливками. Она тоже начала завтракать, запивая водой слегка подкрашенной вином.
— Да, и распорядись насчет ужина. Вечером придет Эктор. У нас с ним дела. Вино пусть разбавят как сейчас — для подсчетов нужна трезвая голова.
Банщик — последний человек кого бы ей сейчас хотелось видеть. Предстояло пережить не самый приятный вечер.
* * *
Эктор встретил Луция у главного входа в мужское крыло. Его лицо было перевязано поперек, закрывая нос. Ткань в одном месте пропиталась кровью. Настроение у него образовалось прескверное.
Увидев такую картину, казначей рассмеялся. Стал задавать вопросы с подковыркой. «Какая кобылка тебя лягнула? Ты, наверное, зашел сзади к слишком породистой». Эктор отвечал не разборчиво. Мол, ударился, и ничего смешного в этом нет. Луций не унимался. Он, смеясь, требовал поделиться с ним кто его так. Был уверен в том, что это женщина сделала.
От такого Эктор еще больше расстроился. Он хотел уже удалиться к себе. Казначей не отпускал, сообщил о потрясающей новости. Оказалось Луций смог заинтересовать самого императора посмотреть выступление тех гладиаторов на Форуме. Эктору он отказали. Ни за какие деньги не согласились. Теперь они будут обязаны выступить — раз этого хочет сам Адриан.
Их планы набирали обороты, и уже весьма высокие. Император помнил и германца, и его друга дакийца. Луций хвалился, какой он умный и дальновидный. Сам правитель готов был с ним поспорить на счет победы этих бойцов. Когда слухи об этом расползутся — ставки взлетят.
Такие новости подняли Эктору настроение. Теперь он ощущал предвкушение крупного выигрыша. Его руки уже тряслись в ожидании подсчета серебра.
* * *
Германусу с товарищем все же пришлось выступать на Форуме. Атилия оказалась права. Сначала к нему пришел сам главный банщик Рима. Он торговался и ни как не уходил. Германус вежливо, но твердо отказал, сославшись на большую занятость. Тот поднял оплату вдвое, и стал требовать выполнить его заказ. Мол, он обещал очень знатным людям, и если те разозлятся гладиатору не поздоровиться.
Такого Германус стерпеть не мог, он схватил толстяка и вышвырнул его за дверь. Отвесив при этом хорошего пинка. Тот плюхнулся в лужу перед домом, насмешив прохожих.
Позже он вернулся с городской стражей. Германусу пришлось разъяснять свое поведение. Услышав как
