- Он потратит деньги на выпивку, - без всякого выражения произнес Джейсон.
- Почему ты так уверен?
Какое-то мгновение она думала, что он не станет отвечать. – Виски стоит дешевле, чем хлеб, - наконец отозвался он.
- Тогда зачем ты дал ему денег, если знал… - Лаура нахмурилась и уставилась в землю, чувствуя напряжение его руки, зная, что каким-то образом задела его за живое.
Джейсон почувствовал очень сильное желание рассказать ей, о чем он думал, но привычка замалчивать свое прошлое предостерегала его против рассказов о чем-либо. Он несколько раз открывал и закрывал рот, чувствуя, как из-под его воротника поднимается жар, пока он ведет битву с самим собой. Не было никакой причины исповедоваться ей, ей нет нужды знать. Ведь если бы Лаура поняла, каким на самом деле было его детство, она начала бы презирать его. Она бы испытала то же отвращение, что и он, когда вспоминал об этом. Одному Богу известно, почему именно сейчас ему так хотелось рассказать ей о том, о чем он поклялся никогда никому не рассказывать.
Джейсон остановился и уставился на паровой экскаватор, врезающийся в жесткую землю.
- Что такое? – мягко спросила она. – О чем он тебе напомнил?
Он заговорил так, словно слова вырывали из него. – Я знал ему подобных в юности. Мужчины, которых выгоняли из дома нищета, болезни и сильнее всего голод. Им было все равно, куда направляться, лишь бы сбежать из Ирландии. Часто они прибывали в Бостон без денег, без работы, без родных. Они… - Он замолчал и резко вздохнул, прежде чем продолжить. – Они просили приюта на ночь в комнате у нашей семьи, когда зима была холоднее.
- Вашей комнате? Ты хочешь сказать, в вашем доме.
Он не смотрел на нее. – Мы жили в комнате в подвале. Никакого водопровода или окон. Никакого света, кроме того, что проникал, когда входная дверь наверху была открыта. С улицы затекала грязь. Сточная канава, ни больше ни меньше.
Лаура онемела от изумления. Это не могло быть правдой, подумала она. Он не мог выбраться из такой нищеты. Она знала, что Мораны не были богатой семьей, но Джейсон говорил так, словно они обитали в трущобах!
- Но твой отец был бакалейщиком, разве нет? – неловко спросила она. – У него было достаточно денег, чтобы послать тебя в школу.
- Это было позже, когда его бизнес начал приносить деньги. Но даже тогда ему пришлось продать душу ради денег. Он смог убедить нескольких местных торговцев и политиков в том, что я стану стоящим вложением. – Рот Джейсона скривился.
- Первые несколько лет мой отец торговал бакалейными товарами прямо в нашей комнатке в подвале. Пока мне не исполнилось девять или десять, я не помню, чтобы ел что-нибудь кроме объедков и пропавшей еды, той, что он не смог продать.
- Но твое образование… Как…?
- Мой отец был одним из немногих, кто разрешал – нет, заставлял – своих сыновей ходить в бесплатную публичную школу. Он не умел читать. Ему хотелось, чтобы хотя бы один из нас научился этому.
- А тебе этого хотелось?
- Поначалу мне было все равно. Я был необразованным кретином, которому не нужно было ничего кроме еды и того малого комфорта, который я мог найти. В Северном Крае считают, что человек не должен подниматься выше той жизни, для которой он был рожден. Ирландцы – фаталисты, когда дело касается подобных вопросов. Я думал, что единственный способ получить то, что я хочу - украсть это. – Джейсон мрачно улыбнулся. – Когда я не мог найти уголь или дрова, семье приходилось весь день оставаться в кровати, чтобы не замерзнуть. Бог свидетель, я видел мало толку в том, чтобы учиться читать.
- Что заставило тебя попытаться?
Он отстраненно ответил, словно не совсем осознавал ее присутствие. Воспоминания никогда не оставляли его – именно они подталкивали его – но до этого момента он не позволял себе говорить о них. – Я видел мужчин, которые трудились на верфях, пока не падали от усталости. И конюхов, и грумов, которые жили в худших условиях, чем лошади, за которыми они ухаживали. Всех этих ирландских рабочих и прислугу, которые станут работать за любую плату – их называют «свежими руками». Я готов был сделать что угодно, чтобы избежать этого. – Тут Джейсон посмотрел на нее нервирующе пристальным взглядом своих черных глаз. – Я все время работал. В доках, в тавернах, везде, где можно было заработать. В школе я усердно учился, получал самые лучшие отметки. Я никогда ни в чем не проигрывал – бейсбол, бег, публичные дискуссии. Каждый состоятельный человек, с которым я сталкивался, становился моим наставником. Но прием в Бостонскую Католическую Школу был настоящим чудом. Я буду благодарен за это до конца своих дней. Тогда-то все и изменилось, тогда я наконец понял, чего хочу на самом деле.
Лаура не спросила, что же это было, потому что боялась ответа. Она подозревала, что Джейсону хотелось получить то, чего он никогда не сможет обрести - место в самых влиятельных кругах бостонского общества, куда никогда не пустят ирландца. Такая позиция выработалась много поколений назад, и чужакам в эту святая святых был путь заказан. Сколько бы не было у Джейсона денег и власти, его всегда будут считать чужаком.
- А после Бостонской Школы был колледж, - тихо подсказала она.
- Когда до этого дошло, несколько ирландских бизнесменов помогли оплатить расходы. Со временем я вернул им деньги с процентами.
- Твоя семья, должно быть, очень тобой гордится, - сказала она, и смутилась, когда он не ответил.
Пока она старалась постичь все, что он ей рассказал, Джейсон сжал ее плечи, пытаясь отыскать в ее лице жалость или отвращение. Но она не испытывала ни того, ни другого, лишь желание его утешить. Она подумала, каким мальчишкой он был, голодный и слишком бедный, чтобы надеяться или даже мечтать.
- О, Джейсон, - мягко сказала она. – Я и не подозревала, что тебе было так тяжело. Тебе следовало рассказать мне об этом раньше.
Она видела, что он ожидал от нее чего угодно, но только не это. Лицо его оставалось абсолютно бесстрастным. Рукой в перчатке она прикоснулась к его худой щеке.
- То, что ты знаешь, откуда я, должно было оттолкнуть тебя, - прошептал он.
Лаура покачала головой. – Я восхищаюсь тобой за это. Меня восхищает то, кем ты смог стать.
Он не ответил, разглядывая ее, словно подсчитывая что-то, как будто он хотел ей поверить, но не мог. Рука ее упала, и она неуверенно улыбнулась.
Их прервало появление прораба, который заметил их издалека. Он радостно их поприветствовал и стал советоваться с Джейсоном о некоторых деталях проекта. Лаура наблюдала за ними, пораженная тем, как быстро горечь воспоминаний на лице Джейсона сменилась его обычной спокойной властностью. Ее тревожило то, с какой легкостью он мог прятать свои чувства. Она боялась, что никогда не сможет полностью понять его.
