— Какого черта вы назвали этого громадного жеребца таким нелепым именем — Бэби?
Честити улыбнулась и похлопала жеребца по шее:
— Для меня он всегда Бэби. Однако, если кто-нибудь посторонний попытается сесть на него…
Она сделала движение, показывающее, что будет с наездником.
— Держу пари на пятьсот фунтов, что смогу это сделать, — сказал Алекс.
— Давайте поспорим, что не сможете, — воскликнула она, легко спрыгивая на землю. Конечно, сможете, хотелось сказать ей. Ведь вы уже садились на него без моего разрешения. Но я знаю все.
Алекс подошел к жеребцу и с сомнением покачал головой.
— Только без этой штуки, — сказал он, глядя на седло.
— Тогда снимите его, — произнесла Честити и отошла в сторону, от всего сердца желая, чтобы ее лошадь показала, на что она способна, и хотя бы на этот раз сбросила Алекса прямо в Ла-Манш.
Алекс снял дамское седло и приготовился запрыгнуть на широкую спину жеребца. Бэби отскочил в сторону.
— Хотите, чтобы я попридержала его? — крикнула Честити.
— Нет, я справлюсь сам. — Лошадь снова отскочила, и Алекс произнес раздраженно: — Вы могли бы, по крайней мере, взять его под уздцы.
С громким смехом Честити подошла к жеребцу, и ее присутствие мгновенно успокоило его. Алекс спокойно сел на лошадь. Бэби мотнул головой и фыркнул. «Укуси его», — подумала Честити.
— Вперед, приятель, давай немного покатаемся.
Честити в изумлении наблюдала, как Бэби послушно скакал вдоль берега канала и обратно.
— Ну и как? — спросил Алекс, спрыгивая на землю.
— Я бы никогда не поверила, если бы не видела все своими глазами, — сказала Честити, придерживая жеребца, пока Алекс устанавливал седло. — Вы действительно умеете ладить с животными. Трудно поверить, что вы впервые сидели на нем, — добавила она лукаво, наблюдая за его реакцией на это замечание. Реакции не последовало.
— А теперь, как же насчет выигранных пятисот фунтов?
— Я не говорила о деньгах, я только сказала, давайте поспорим.
— Но я должен получить что-то, раз я выиграл спор, — произнес Алекс мягко, подходя ближе к Честити.
Честити почувствовала волнение, но не испугалась. На сей раз она владела собой и ситуацией, и у нее не было желания целоваться с Алексом Фицсиммонсом.
— Хорошо. В следующий раз вы можете ехать верхом на Бэби, — сказала она после минутного размышления.
Алекс рассмеялся.
— Справедливо. А теперь нам лучше возвратиться домой, пока никто не обнаружил наше отсутствие.
Он подал Честити руку и помог сесть на лошадь.
Честити сидела рядом с леди Рэйвенвуд, напротив них располагались ее мать и Эмма Бишоп. Алекс пригласил Транквилити в свой экипаж, а Синсирити ехала, конечно, в экипаже Рэйвенвуда. Леди Костейн и сэр Чарльз также были в паре. Остальные джентльмены скакали верхом. Экипаж, нагруженный винами и закусками, отправили вперед, чтобы к их приезду все было готово для пикника.
— Почитай нам, Честити. — скомандовала мать, протягивая ей книгу.
— Дуврский маяк построен в первом веке нашей эры во времена правления римлян. Здесь вы можете увидеть останки древнего форта, сооруженного также римлянами. Рядом находится Дуврский замок, возведенный в 1100 году норманнскими завоевателями…
— Достаточно, девочка, нам не нужен урок истории, — проворчала старая леди Рэйвенвуд.
Честити захлопнула книгу, и мать укоризненно посмотрела на нее. Девушка изобразила притворную улыбку и мысленно приготовилась к утомительному скучному дню.
Ее настроение нисколько не улучшилось, когда из-за поворота дороги появилась графиня верхом на великолепной гнедой лошади.
— О, леди Хартфорд, я как раз ехала к вам, чтобы поблагодарить за вчерашний бал. Это было восхитительно!
Леди Хартфорд натянуто улыбнулась.
— Вы очень любезны, — наконец выдавила она.
Честити не стала улыбаться, но на протяжении обмена любезностями с интересом разглядывала графиню. На ней был строгий костюм для верховой езды алого цвета. Шляпка украшена черным пером и завязана под подбородком красной лентой.
— Но я вижу, вы выехали на прогулку.
— Да, я затеяла небольшой пикник для моих гостей возле старого маяка.
— О, великолепно! Я всегда обожала пикники!
Это было полнейшей неожиданностью. Матери пришлось сделать приглашение, однако ее голос звучал натянуто, а улыбка была явно фальшивой.
— Вы так добры! Благодарю вас! Мерси! — и графиня направилась к группе джентльменов, ехавших верхом.
«Она все рассчитала заранее», — подумала Честити.
— Бонжур, мсье! — воскликнула графиня, одаривая каждого мужчину недоброй улыбкой.
— У вас прекрасный конь, мадам, — похвалил Рубин.
— И, знаете, он очень славный, — прокричала она.
— И совсем ручной, я полагаю, — произнес Оксуорт с сомнением, когда графиня поравнялась с коляской Алекса.
Не обращая внимания на присутствие Транквилити, графиня наклонилась к Алексу и спросила своим глухим голосом:
— А вам нравится моя лошадь, мсье?
— Конечно, мадам, но, кажется, у него что-то с правой ногой. Вам стоит взглянуть, — ответил Алекс.
— Он всегда так ходит, — улыбнулась графиня и поскакала вперед.
Гости весьма поверхностно осмотрели римские развалины и маяк. Леди Рэйвенвуд очень скоро назвала все это ужасной скукой и потащила Честити за собой. Главной целью прогулки был, конечно, пикник. Неподалеку от маяка был расположен стол, уставленный изысканными яствами. Ничто не напоминало сельский пикник. Появились лакеи в голубых ливреях, внимательные и готовые услужить проголодавшимся гостям. На земле расстелили одеяла, так что гости могли выбирать, сидеть ли им на земле или за столом, накрытым белой скатертью.
Взамен уже надоевшего шампанского леди Хартфорд заказала лучшие вина, а также фаршированных крабов, яйца по-галльски, малиновый торт и другие блюда, способные удовлетворить самый изысканный вкус.
Едва притронувшись к еде, Честити обнаружила, что у нее пропал аппетит. Она с удивлением наблюдала за Алексом, который строил из себя полного дурака. Сначала он наполнил тарелку графини разной едой, затем принялся кормить ее тонкими ломтями индюшатины и клубникой в шоколаде. Жаль, что она не может слышать их разговора, без сомнения, пересыпанного всевозможными и малоприятными изъявлениями взаимной любви и преданности.
В действительности же Алекс говорил очень мало, вставляя по ходу разговора вопросы о Франции и о семье графини. Но ответы графини оказывались более чем скупыми.
Не то, чтобы графиня отказывалась отвечать, но она старательно избегала прямого ответа. Используя преимущества своего носового платка, графиня вытирала воображаемые слезы при всяком вопросе о семье и о стране. Для Алекса это служило бесспорным подтверждением его догадок.
