— Лаис уже соблазнила Неприступного, — запальчиво воскликнула Никарета. — Причем при нескольких свидетелях, как и положено!
Раздался хор восклицаний, причем в основном — злобных и завистливых. И Лаис вновь осознала, как трудно найти среди будущих аулетрид добрых подруг: ведь в самом скором времени им придется сражаться за одних и тех же посетителей. Мужчин, которые готовы вкусить их объятий, всегда найдется много, но ведь они служат Афродите Пандемос, богине любви всеобщей, продажной… Той любви, за которую мужчина готов заплатить — и чем больше, тем лучше. А богатых среди этих желающих не так и много.
— Я теперь тоже провалю свое испытание, — прошептала Гелиодора. — Особенно в этом ужасном черном парике!
— В ужасном?! — возопила оскорбленная до глубины души Бавкида. — Ну и ходи лысая!
И повернулась уйти, унося свой драгоценный парик.
— Да ты хоть примерь его! — хмыкнула Маура. — Глядишь, в кои-то веки глянешь на свое отражение с удовольствием!
— В самом деле, погоди, Бавкида, не уходи, — примирительно сказала Никарета. — Гелиодора, примерь парик, я тебе приказываю!
Гелиодора нехотя надела парик — и все так и ахнули. Черный цвет шел ей невероятно! Лицо ее, прежде очень хорошенькое, но не более того, приобрело яркость и законченность прекрасной картины. Глаза стали глубже, черты — определенней, более того — в лице появилось новое обольстительное выражение…
— Ого! — воскликнула Маура. — Да, тебя теперь нельзя назвать непропеченной пресной лепешкой! Ты напоминаешь темный беотийский хлеб с изюмом и орехами! Ты стала просто красавицей!
— Красавица, ты красавица, Гелиодора! — наперебой заверещали другие девушки, и даже Никарета одобрительно улыбнулась:
— В самом деле, ты совершенно преобразилась.
Бавкида горделиво кивнула:
— Да уж! Вот таковы наши критские парики! Они воистину творят чудеса!
Гелиодора недоверчиво посмотрела в поданное ей зеркало, потом повернулась к Лаис:
— Это правда? Я хорошо выгляжу?
Лаис не сразу смогла ответить, так изумило ее преображение подруги.
— Что, наша первая красавица онемела от зависти? — ехидно вскричала Маура. — То Гелиодора скрывалась в твоей тени, а теперь она затмила тебя? Похоже, Гелиодора, ты должна поблагодарить Элиссу! Наконец ты узнала, насколько к лицу тебе черное, а самое главное, узнала истинную цену своей лучшей подруге! Наша пыльная львица способна любить только тех, кто хуже ее! А тот, кто превосходит ее, становится ее врагом? Теперь Клеарх, возможно, предпочтет Гелиодору? Я однажды сама слышала, он говорил, что уже пожалел, что обещал быть первым гостем у Лаис, он хотел бы первым иметь ее подругу… Ну, берегись, Гелиодора, если он все же передумает! Лаис сживет тебя со свету, как норовила сжить меня!
— Да ты спятила, — пробормотала Лаис, сбитая с толку этими нелепыми обвинениями. — Ты просто спятила! Не слушай ее, Гелиодора, от нее не дождешься ничего хорошего!
— А все-таки ты еще не признала, что твоя подруга стала настоящей красавицей! — захохотала Маура. — Завистница! Завистница!
— Лаис завистница! — подхватили Клития и Филлис, верные приспешницы Мауры. Им вторили и другие девушки.
— Лаис, ты… Ты в самом деле завидуешь мне? — всхлипнула Гелиодора. — Неужели ты…
— Глупости! — отчаянно закричала Лаис. — Ну что за глупости! Что мне сделать, чтобы ты поверила? Хочешь, я… Хочешь, я тоже отрежу волосы?
— Ага, давай! — возбужденно взвизгнула Маура. — Обрежь волосы, и мы поверим, что ты не завистница! Только ведь ты никогда этого не сделаешь! Никогда! Ты носишься со своей пыльной красотой, как курица с яйцом!
— А ну, прекратите! — что есть мочи завопила Никарета, хватаясь за виски. — От всех этих глупостей у меня сейчас голова лопнет! Быстро разойдитесь по своим доматио! И немедленно спать! Завтра вам предстоит серьезное испытание по общим знаниям!
— Уже сегодня, великая жрица, — дерзко уточнила Маура. — Ведь полночь миновала!
— Тем более! — рявкнула Никарета. — И чтобы я больше не слышала ни звука!
— Девушки, советую вам не снимать на ночь парики, — сказала Бавкида. — Вы должны к ним привыкнуть так, словно это ваши собственные волосы. Впрочем, они изнутри смазаны особым составом, который готовили на Крите еще в древности, так что будут держаться, даже если вы упадете в воду!
— Слышишь, Гелиодора? — хихикнула Маура. — Ни в коем случае не снимай парик! Если повезет, твоя бывшая лучшая подружка за ночь лопнет от зависти!
— Смотри сама не лопни от своего глупого смеха! — огрызнулась Лаис, входя в свой доматио, ложась и отворачиваясь к стене.
— Нет, не ходи туда, Гелиодора! — верещала в коридоре неугомонная Маура. — Иди лучше спать в наш доматио! А то Лаис пострижет еще и парик! Вообще надо разобраться, почему Элисса обрезала наши волосы! Не иначе ее кто-то подкупил! И теперь я почти уверена, что это Лаис!
Лаис прикусила губу, чтобы промолчать. Она не сомневалась, что Гелиодора сейчас вступится за нее, ответит Мауре — со свойственным ей тонким и спокойным остроумием, — но подруга тоже молчала.
Лаис напряженно смотрела на дверной проем, однако Гелиодора не возвращалась в доматио, не ложилась спать.
Неужто она поверила Мауре?! Неужто оказалась настолько глупа?!
Лаис хотела подняться и пойти за подругой, но Маура опять поднимет крик… В конце концов, Гелиодора сама должна решить, кому верить и что делать!
Лаис прикрыла усталые глаза, но всем существом своим вслушивалась в ночные звуки.
Ладно. Лучше попытаться уснуть. Как говорят умные люди, на то, что было сделано ночью, день смотрит и смеется. Вот так и они с Гелиодорой утром вместе посмеются над клеветой Мауры.
Однако Гелиодора не возвращалась. Может быть, она и в самом деле легла спать в другом доматио?
Обида долго не давала Лаис уснуть, да еще мешали стоны и рыдания Мауры, громогласно проклинавшей Элиссу и оплакивавшей утрату своих волос.
Лишь на рассвете Лаис, наконец, смогла задремать.
Великий Коринф прославлен в истории Аттики многими событиями. Именно здесь Геракл задушил немейского льва и убил птиц-людоедов у Стимфалийского озера. Беллерофонт поймал Пегаса близ источника Пирена в Акрокоринфе, а Сизиф закатывал на его вершину свой роковой камень. Конечно, всякий коринфянин поведает любому гостю эти и множество других легенд, однако, если спросить, чем ныне знаменит Коринф, ответ будет один: школой гетер!
Если гость задает вопрос мужчине, можно не сомневаться, что физиономия отвечающего расплывется в довольной ухмылке. Если женщине — она непременно подожмет губы, а в голосе ее прозвучит отвращение. В глазах юноши заблестит тайное вожделение, в глазах девушки — тайное любопытство…
