Джордан скосил на Жоли глаза из-под полуопущенных ресниц. Ворот его рубахи был распахнут, и там, где разметавшиеся по его груди волосы девушки касались кожи, он ощущал приятное щекотание. Джордан с трудом преодолевал искушение дотронуться до этих мягких шелковистых волос. Сквозь ткань рубашки он чувствовал прикосновение губ Жоли. Девушка явно наслаждалась их близостью. Самому же Джордану сейчас хотелось оказаться где-нибудь за тысячи миль отсюда.
– Жордан, – вкрадчиво прошептала Жоли, – неужели я тебе совсем-совсем не нравлюсь? – Ее пальцы теребили пуговицы его рубашки.
Джордан накрыл ее руку своей и предостерегающе сказан:
– Мой тебе совет, крошка, – не играй с огнем! Ты еще мала, девочка, чтобы играть в такие игры!
Жоли подняла голову. Ее зеленые глаза светились невинным огнем любопытства.
– «Не играй с огнем»? Что это значит?
Отодвинув девушку, Джордан заложил руки за голову и пристально посмотрел на нее.
– Это значит, не приставай ко мне, если не хочешь неприятностей, – терпеливо объяснил он. – Понятно?
– Понятно… – разочарованно протянула Жоли. – Почему ты не сказал этого раньше? – В зеленых, преданно смотревших глазах светились отсветы костра.
– Зачем говорить – и так ясно. Ложись-ка спать, Жоли! Скоро уже рассвет, а назавтра у нас куча дел.
– 'Axah. — Жоли снова легла рядом с Джорданом, прижавшись к нему словно ребенок. Рукой она стала гладить его по подбородку. Как знать, может быть, он и прав… Пожалуй, не стоило вообще заключать с ним эту сделку.
Жоли не любила долго биться над неразрешенными вопросами. Приподнявшись на локте и посмотрев на Джордана, она спросила у него напрямую:
– Значит, о нашем договоре можно забыть?
Джордан устало посмотрел на девушку – вот же свалилась на его голову! И угораздило же Гриффина выкрасть ее из племени!
– Нет, – рассеянно проговорил Джордан. – Я по-прежнему прошу тебя проводить нас к сокровищам, а я… скажем так, постараюсь обращаться с тобой поласковей.
– Я провожу вас к нему, Джордан, если ты хочешь.
– Хорошо. – Голос Джордана стал чуть теплее. – Забудь, что я тут сгоряча наговорил тебе.
– Ради Бога, дайте же поспать, голубки! – недовольно проворчал со своего места Эймос. – Воркуют, воркуют, воркуют – как, скажите на милость, здесь уснешь?!
– Скажи ей, – пробурчал в ответ Джордан. – Сам, между прочим, настоял на этой дурацкой сделке, сам теперь и терпи все это!
– Да замолчите вы все! – донесся голос Гриффина. – Просто не отвечайте ей, и она волей-неволей заснет.
– Логично, – поддержал племянника Джордан, – но не уверен, что это поможет. Тогда она начнет разговаривать сама с собой.
– Sacre bleu! – фыркнула Жоли, сердито глянув на мужчин.
– Опять «сэк рэй блю»! – поморщился Эймос. – Говори по-английски, черт бы тебя побрал!
Жоли промолчала и повернулась на бок, спиной к Джордану. Она лежала с открытыми глазами и от нечего делать рассматривала темные силуэты скал и сосен.
Жоли по-прежнему трудно было простить Джордана за его грубости. Однако, поразмыслив, она решила, что не все, собственно, так уж плохо – могло быть и хуже. В конце концов, Джордан обещал быть с ней поласковее. Что поделать, белые всегда смотрели на индейских женщин немного свысока…
Терпение не входило в число главных добродетелей Жоли, но она все же решила ждать, пока в этом сильном, грубоватом белом мужчине не пробудится наконец ответное чувство к ней. Да, на это уйдет время – но что-то упорно подсказывало Жоли, что результат, в конце концов, будет стоить того. К тому же отправиться в поход за сокровищем с этими людьми, так непохожими на тех, кого ей до сих пор приходилось встречать, было гораздо интереснее, чем оставаться дома. Чего она, собственно, не видела в родной деревне? К тому же она давно мечтала повидать мир! Отец вот ушел на свою охоту за шкурами и даже не согласился взять ее. Несмотря на кровную связь с апачами, Жоли чувствовала себя в большей степени француженкой – должно быть, потому, что значительную часть своей жизни провела с отцом в горах, где тот охотился, вдалеке от своего племени. С Джорданом и его друзьями Жоли чувствовала себя вполне комфортно. К тому же она не видела никакой опасности в том, чтобы проводить этих людей к сокровищу. Индейцы без крайней нужды не трогали желтый металл, который белые люди называют «золото». Золото у индейцев считается священным, потому что оно одного цвета с солнцем, а солнце, в свою очередь, символ Уссена – творца мира. Уссен – отец, земля – мать, а звезды – их дети. Религия апачей была, в сущности, очень простой.
Так думала Жоли, лежа рядом с Серым Призраком и прислушиваясь к шорохам ночи.
– Жордан! – прошептала она через какое-то время и дотронулась до Джордана рукой. – Ты спишь?
– Спал, – недовольно проворчал тот, – а ты разбудила. Чего тебе еще надо?
– Жордан, интересно, что ты собираешься сделать со своим золотом?
– Тебе-то что? – огрызнулся он.
– Я должна знать… прежде чем помогать тебе, – настаивала Жоли.
– Мы, кажется, уже обо всем договорились? – спросил Джордан.
– Да.
– Тогда какое тебе дело? Спроси у Эймоса или Гриффина, если они соизволят рассказать тебе, – недовольным тоном добавил он.
– Ты сердишься на меня, Жордан?
– Да не сержусь я! – вспылил Джордан. – Я спать хочу! Завтра поговорим!
Помолчав с минуту, Жоли кивнула:
– Oui, завтра так завтра. Bonne nuit.
– Это означает, надо понимать, «спокойной ночи»? – Джордан натянул одеяло на голову. – Жаль, что не «до свидания»!
Жоли улыбнулась. Несмотря на резкость Джордана, что-то в его голосе подсказывало ей, что на самом деле он сердится только по привычке.
Восседая по-турецки на горке из смятых одеял, Жоли смотрела на Эймоса, примостившегося на корточках у костра и переворачивавшего на сковороде ломтик свинины ножом, скорее напоминающим боевой, чем кухонный. От ароматного запаха жареного мяса у Жоли потекли слюнки.
– Это для меня? – спросила она.
– Для вас, мисс Жоли. – Широкое лицо негра расплылось в улыбке. – Остальные, похоже, не хотят. – Эймос снова перевернул ломтик ножом. – Неплохой кусочек, правда?
– Oui.
– Послушай, – проворчал он, – что это у тебя все за словечки? «Ви», «мои ду» и еще это… как его… «сэк рэй блю»?
Жоли пожала плечами:
– Это язык, на котором разговаривал мой отец. Он родился далеко отсюда, за большой водой. Он учил меня говорить так.
– Понятно… – пробормотал Эймос, хотя на самом деле мало что понял.
– А откуда ты знаешь английский? – спросил Гриффин. – И еще испанский?
