– У меня слишком богатое воображение, – пробормотала девушка и отправилась за молоком, которое так любил Джеймс.
Вернувшись в гостиницу, Бетия почувствовала запах еды прежде, чем открыла дверь комнаты. Остановившись на пороге, она глубоко вздохнула и с наслаждением втянула в себя аппетитный аромат жареного мяса и свежеиспеченного хлеба. Услышав тихий смешок, она посмотрела на Эрика.
– Я уж собирался идти тебя искать, – сказал Эрик, подходя к накрытому столу, поставленному у очага. – Обед принесли довольно давно, и от одного его запаха у меня слюнки текут. Я боялся, что не смогу дождаться твоего прихода, кружа вокруг стола, как голодный волк.
– Даже не знаю, с чего начать, – сказала девушка, опускаясь на стул и усаживая Джеймса на колени. – Если мы все это съедим, у Коннора не хватит сил довезти нас до замка.
Эрик засмеялся и сел за стол. Он отрезал толстый ломоть хлеба для Бетии и еще один, поменьше, для Джеймса. Намазав хлеб толстым слоем меда, он принялся разрезать мясо. Несколько мгновений спустя манеры были оставлены, и они без церемоний набросились на еду. Даже малыш Джеймс ворковал от удовольствия, перемазав мордашку медом, как поросенок.
Наконец, поняв, что больше в нее уже не поместится, Бетия откинулась на спинку стула. Она посмотрела на Джеймса, не зная, смеяться ей или браниться. Липкий от меда, малыш был с ног до головы покрыт кусочками пищи, которую он ел.
– Ну что ты за хрюшка, – пожурила его девушка, наливая ему козьего молока.
– Его придется хорошенько помыть. – Эрик снова наполнил бокалы вином. – Здесь есть таз и кувшин с водой. Малыш выглядит так, будто половина нашего обеда осталась на его одежде.
Бетия кивнула и принялась раздевать Джеймса. Несмотря на ее старания, часть пищи с одежды оказалась на извивающемся и хохочущем ребенке. Ласково ворча, Бетия опустила малыша в воду, вымыла и уложила в постель. Поставив ящик, служивший ему кроватью, у изголовья, девушка еще какое-то время смотрела на племянника. Скоро они приедут в Данби, и Джеймс уже не будет безраздельно принадлежать ей.
– Ты не потеряешь его, милая, – сказал Эрик, подходя к ней и обнимая за плечи.
– Скоро он окажется под опекой моих родителей, – ответила Бетия, благодарная ему за поддержку.
– Он все равно останется твоим. Малыш уже зовет тебя мамой.
– Я знаю, – Бетия нахмурилась. – Когда он зовет меня так, мне очень приятно. Потом я чувствую себя виноватой. Я не должна этому радоваться, ведь это означает, что малыш уже забыл мою сестру, свою настоящую мать.
– Джеймс слишком мал, чтобы сохранить о ней отчетливые воспоминания. Тем более если о нем заботилась няня.
Бетия поморщилась и, подойдя к столу, взяла в руки бокал с вином.
– У него была няня. Я разговаривала с ней о Джеймсе и, да простит меня Господь, не задумывалась о том, что она будет чувствовать, когда я убегу с ним.
– Если ее и правда волновала судьба ребенка, она должна была только обрадоваться от того, что у кого-то достало силы и мужества попытаться его спасти.
– Няня хорошо заботилась о малыше, было видно, что она обожает его. – Бетия смущенно улыбнулась Эрику, когда тот, тоже взяв бокал, присел на кровать. – Я была удивлена, узнав, как часто Джеймса оставляли на попечение слуг, но затем поняла, что Сорча, вышедшая замуж совсем недавно, просто глаз не могла оторвать от Роберта. У нее уже не оставалось времени на заботу о малыше. Когда с Уильямом будет покончено, я приглашу няню в Данби, чтобы она помогала мне растить мальчика.
– Это хорошая мысль. – Эрик похлопал по кровати рядом с собой. – Иди сюда, милая.
– Мы все еще одеты, – заметила Бетия, подходя, чтобы сесть рядом.
– Мы даже не сняли башмаки.
– До чего мы хорошо воспитаны, – протянула девушка и замерла, когда Эрик поставил бокал на прикроватный столик и начал расстегивать ее платье.
– Здесь слишком светло.
– И я рад этому. Прошлой ночью я проклинал темноту, – сказал Эрик, взяв ее бокал с вином и поставив его рядом со своим, чтобы было легче освободить ее от платья.
– Я, напротив, была очень этому рада.
– Милая, тебе нечего стесняться. Ты – красавица.
Эрик поцеловал ее, и на время Бетия забыла об освещении. Его поцелуи лишали ее способности думать, и она не сопротивлялась, когда Эрик быстро стащил с них одежду. Через мгновение она уже лежала на спине, а Эрик, склонившись, глядел на нее с такой теплотой, что она в самом деле ощутила себя почти красавицей, хоть и сгорала от смущения.
Пытаясь избавиться от чувства неловкости, Бетия стала изучать Эрика. Девушка уже видела его обнаженным, когда ухаживала за ним во время болезни, но знала, что ей никогда не надоест смотреть на него. Она залюбовалась его гладкой теплой кожей, обтягивающей крепкие мускулы груди и живота, затем ее взгляд остановился у него в паху, и глаза девушки расширились. Она никогда не видела его возбужденным. Бетия была рада, что не могла разглядеть его прошлой ночью, иначе не решилась бы отдаться ему. Она была поражена, что ему удалось проникнуть в нее, не причинив еще большей боли, чем та, которую она испытала.
Проследив за направлением ее взгляда, Эрик положил ее руки на свою плоть.
– Это не так ужасно, как кажется.
– Я просто подумала, как хорошо, что я не видела тебя прошлой ночью. Поверить не могу, что наши тела подходят друг другу, – прошептала Бетия.
– Мое орудие не больше любого другого, и – да, мы замечательно подходим друг другу.
Эрик зажмурил глаза от удовольствия, когда Бетия смущенно сжала в руке его мужское естество.
– У тебя ничего не болит, сердечко мое?
– Нет. А должно?
– Некоторые женщины утверждают, что боль не проходит какое-то время. Я не знаю, так ли это на самом деле. Я никогда не имел дела с девственницами.
– Никогда? В самом деле? Это что-то вроде правила?
– Да, но я нарушил его, не так ли?
– Прости, – прошептала Бетия, затем удивилась, что она извиняется.
Эрик рассмеялся и поцеловал ее в кончик носа. Он мягко отвел мучающую его руку.
– Достаточно.
– Я сделала что-то не так? – Бетия была немного разочарована – ей так нравилось прикасаться к нему.
– Нет, ты все делала очень хорошо, даже слишком.
Прежде чем она успела спросить, что он имеет в виду, Эрик поцеловал ее. Бетия подумала, что это уже чересчур, но это был такой приятный способ положить конец разговору, что она решила не возражать. Девушка захотела провести всю ночь, растворяясь в наслаждении, которое только Эрик мог подарить ей. Но это была их последняя возможность предаться страсти, и она не хотела терять ни секунды.
Бетия позволила своей жажде Эрика – потребности насытиться им – взять верх над ее скромностью и смущением. Она отвечала ему поцелуем на поцелуй, лаской на ласку, хотя Эрик не позволял ей ласкать его так же откровенно, как он ее. Вскоре желание стало невыносимым.
