— Очень надеюсь, что так оно и будет, мадам, — заверил ее граф Николас.
— Вы же наверняка понимаете, что если принц Иниго все-таки каким-то образом сумеет узнать, где я, и попытается сюда явиться, вы ни в коем случае не должны его пускать в дом, да и вообще в окрестности! Я решительно отказываюсь его видеть!
— Обещаю вам сделать все от меня зависящее, мадам, — кивнул граф.
Затем он поднялся, отдал честь и повернулся к двери, но от внимательного взора Алдрины не ускользнуло, что напоследок он со значением улыбнулся Софи.
— Я нахожу графа необычайно привлекательным мужчиной, — заметила Алдрина.
— О, я тоже! — с готовностью ответила Софи. — А главное — он неизменно готов сделать все, чтобы оградить нас от неприятностей и успокоить.
— Основное, чего я жду от него, так это, чтобы он не позволил принцу Иниго явиться сюда, — вновь заволновалась Алдрина. — Я ненавижу этого человека и боюсь его.
— Это вовсе не удивительно, — согласилась Софи. — Я тоже считаю его ужасным и страшным. Он всегда так упорно настаивает на своем!
Алдрина невольно вздрогнула.
Она-то уж точно знала, чего хочет принц Иниго! Но она ни за что не поддастся на его хитрости и уловки! Она готова умереть, лишь бы не выходить за него замуж!
Королева ясно чувствовала в этом человеке черное, злое начало.
Более того, ей казалось, что он сейчас думает о ней и словно какой-то сверхъестественной силой влечет ее к себе.
Алдрина попыталась взять себя в руки и окончательно не впасть в истерику. И все равно было очень страшно.
Единственный способ победить охвативший ее ужас — думать о Джуро, и только о Джуро.
Остаток дня прошел медленно и тихо, Софи и Алдрина рано легли спать.
Едва оставшись одна, Алдрина вновь вспомнила о своем герое. Ей было очень жаль, что они увидятся лишь завтра вечером, а не на заре.
Но она понимала, что Джуро потребуется немало времени, чтобы раздобыть цыганские наряды им обоим, и кататься под парусом будет просто некогда.
«Я хочу быть рядом с ним», — призналась себе девушка и тут же сама испугалась своих мыслей.
Необходимо держать себя в руках и проявлять спокойствие, сдержанность и благоразумие.
Необходимо ясно представлять себе, что произошедшее — всего лишь случайная встреча на отдыхе. Скоро придется вернуться в город, и уже никак нельзя будет ни видеться с Джуро, ни тем более беседовать и гулять с ним.
«Он добр, надежен, и я могу с ним разговаривать так, как никогда еще не разговаривала ни с одним мужчиной, — сказала она себе. — Но я королева и должна делать все возможное, чтобы никто не заметил моей симпатии к этому человеку».
Она не удержалась от улыбки, когда на мгновение представила, как вытянулись бы лица ее фрейлин, узнай они ненароком, как она проводит время вдали от них.
А что сказал бы премьер-министр, если бы услышал, что она по нескольку часов остается наедине с совсем незнакомым молодым человеком, даже имя которого она услышала впервые? И он обращается с ней не как с царственной особой, а как с простолюдинкой!
Алдрина вдруг поняла, что никогда не сможет забыть его комплименты, заставляющие ее густо краснеть.
Но, пожалуй, еще труднее будет забыть то, каким взглядом он смотрел на нее. Этот взгляд выражал восхищение, которое не смогли бы выразить никакие слова.
Оказывается, чувствовать, что ты необычайно нравишься самому красивому мужчине на свете, очень приятно!
Может быть, даже — правда, он этого не говорил — в его глазах она выглядит такой же прекрасной, как Афродита, богиня любви!
Алдрина никак не могла уснуть.
Она вспоминала, как интересно было расспрашивать Джуро обо всем вокруг.
Вспоминала о том иногда возникающем молчании, во время которого они словно разговаривали без слов.
С этим человеком было настолько легко вести беседу, что она даже не замечала, на каком языке они говорят: по-гречески или по-английски.
Его английский казался безупречным, и ей оставалось лишь надеяться, что ее греческий хотя бы не слишком плох. Ведь прошло уже столько времени с тех пор, как она практиковалась в греческом, разговаривая с отцом.
Именно поэтому ее постоянно сдерживал страх, что какое-то слово она употребила не совсем правильно, а какое-то могла не совсем точно произнести.
Джуро, Джуро!
Казалось, ночь наполнена этим именем.
Алдрина взглянула на звезды, чувствуя, что он наверняка где-то там, среди них.
Она не сомневалась, что всегда сможет обратиться к звездам за помощью и поддержкой.
Сейчас она особенно остро ощущала, что непременно должна воспользоваться этой необыкновенной возможностью и спросить у звезд совета.
В глубине души Алдрина ясно сознавала, что все то чего она жаждет и к чему стремится, неправильно.
Совсем скоро настанет роковой день, и придется просить звезды помочь ей забыть Джуро: ведь ей нельзя будет даже видеть его.
Медленно-медленно, долго-долго тянулась ночь.
Но вот наконец забрезжил свет и занялась заря.
Алдрина ощутила острую потребность встать и пойти на их заветное место — просто так, на случай, если обстоятельства у Джуро изменились и он вновь приплывет к берегу на лодке с красными парусами.
Она остановила себя, сказав, что если пойдет туда, то найдет лишь разочарование.
А если Джуро каким-то образом узнает, что она приходила утром на берег, то подумает, что она попросту преследует его.
Наверняка многие женщины вели себя с ним именно так — видя, насколько он красив, просто невозможно казалось не искать с ним встречи.
При этой мысли Алдрина почувствовала себя так, словно кто-то вонзил ей в сердце остро отточенный кинжал.
Эта мучительная боль поднималась из самой глубины ее души.
Вволю накупавшись и наплававшись в море с самого утра, после ленча подруги устроились отдыхать на веранде, с которой открывался прекрасный вид на голубую водную даль.
Помолчав, Софи завела разговор о своей одинокой, безрадостной жизни. Она, конечно, просто хотела высказаться, ожидая от Алдрины понимания и поддержки. Алдрина слушала внимательно, с сочувствием: она понимала, как трудно постоянно держать свои переживания взаперти, не имея возможности ни с кем поделиться.
Своими вопросами она помогала Софи поведать и о жестокости ее богатого и знатного мужа, и о трудностях взаимоотношений с его многочисленной родней.
— Наверное, если бы я могла подарить мужу детей, наши отношения сложились бы совсем иначе, но ведь я не виновата, что все случилось именно так, как случилось.
