– И что же я должна сделать?
– Пусть адмирал представит нас еще раз, как полагается.
С этими словами она подтолкнула меня к нему.
– Дядя?
Он оглянулся на меня:
– Моя дорогая?
– Я вот о чем подумала…
Мисс Темплтон энергично закивала, словно подбадривая меня.
– Вы уже знакомы с новым приходским священником?
– Знаком. Он показался мне приятным малым, но я решил придержать свое суждение и вынести его только после того, как услышу его проповедь. Будем надеяться, что он – один из тех, у кого достанет здравого смысла оставить в покое политику и удовольствоваться словом Божьим.
Я вопросительно выгнула бровь, глядя на мисс Темплтон.
Та шагнула вперед:
– Я слыхала, будто он привез с собой прекрасную коллекцию… растений из… оттуда, откуда прибыл. Кстати, откуда именно он прибыл к нам?
– Из Нортумберленда. – По крайней мере, по его собственным словам.
– Север всегда казался мне таким притягательным! И еще я уверена, что мисс Уитерсби очень хотела бы взглянуть на его коллекцию. И я подумала, раз мой отец в данный момент занят, не могли бы вы представить меня ему?
– С удовольствием.
Адмирал строевым шагом направился к пастору, и вновь нам с мисс Темплтон оставалось лишь постараться не отстать от него. Последовали вежливые поклоны, реверансы и прочие расшаркивания, порожденные мрачным прошлым моего дяди.
Адмирал вперил в мистера Хопкинса-Уайта проницательный взгляд:
– Насколько мне известно, вы еще не знакомы с мисс Темплтон и моей племянницей, мисс Уитерсби.
Пастор вновь поклонился. Выпрямляясь, он взглянул на меня:
– Вашей… вашей племянницей?
– Дочерью моей сестры.
Приходской священник выглядел так, словно его вот-вот хватит апоплексический удар.
– Мы счастливы принять вас у себя, мистер Хопкинс-Уайт. – Мисс Темплтон сопроводила свои слова очаровательной улыбкой.
– Благодарю вас.
– Я слышала, что вы приехали из Нортумберленда.
– Я… да, это так. Да. Из Нортумберленда.
– Я также слышала, будто там много прекрасных… – Она больно пнула меня носком туфельки по голени. – Много прекрасных цветов, таких как… – Очередной пинок. – О, прошу вас, помогите же мне, мисс Уитерсби. Вы разбираетесь в цветах намного лучше меня.
– Не сомневаюсь, что у вас имеется множество прекрасных образцов бирючины[31], мистер Хопкинс-Уайт.
Он озадаченно нахмурился:
– Моя коллекция… в настоящий момент пребывает в некотором беспорядке, видите ли, но да. Я собрал много экземпляров, пока жил в Нортумберленде. Уверен, среди них имеется и бирючина.
Мисс Темплтон вздохнула:
– Обожаю все экзотическое. А вы, мисс Уитерсби?
– Кое-что. – Зачастую экзотика представлялась мне чересчур чужеземной.
– Я имела в виду местную экзотику. Особенно те разновидности цветов с севера, которые нечасто встречаются здесь.
Мистер Хопкинс-Уайт изо всех старался не улыбнуться:
– Поскольку Нортумберленд находится на севере, то, должен заметить… Точнее говоря, здесь, у вас, в Чешире, цветов гораздо больше, и они куда разнообразнее.
– Но вы, кажется, говорили, что на вашу коллекцию стоит посмотреть! – Мисс Темплтон буквально осыпала бедолагу упреками. – Скромность вам к лицу, но мы с мисс Уитерсби полагаем себя искренними ценительницами цветов, поскольку сами очень любим собирать их, и я надеюсь, что когда-нибудь мы сможем убедить вас продемонстрировать нам свою коллекцию.
– Разумеется, я буду счастлив…
– Ваша любезность не знает границ! Нам бы не хотелось мешать вашим трудам над проповедями, но, быть может, нам удастся уговорить вас показать ее во вторник после полудня? Скажем, в районе четырех часов?
– Во вторник? Что ж, разумеется, вторник…
– Вот и замечательно! В таком случае до встречи.
Мы обе сделали реверанс, и, пока приходской священник округлившимися от изумления глазами смотрел на моего дядю, стоявшего рядом, мисс Темплтон схватила меня за руку и потащила прочь.
– Боже милосердный! А ведь у этого человека восемь детей. Удивления достойно, как он сумел собраться с мыслями настолько, чтобы жениться в первый раз.
– Собственно, он не так уж глуп. – Честно говоря, мне показалось, что вел он себя много лучше, нежели в прошлый раз. – И он был прав насчет того, что здесь, на юге, встречается значительно больше цветов, чем на севере.
– Мне нет никакого дела до цветов, мисс Уитерсби!
– В таком случае для чего же вы вынудили его дать согласие показать нам свою коллекцию?
– Чтобы вас видели бывающей у него дома. Никто и никогда не заподозрит, что он строит планы в отношении меня. Папа ни за что не одобрит его ухаживаний! А вот вы, мисс Уитерсби, совсем другое дело. Я пущу слух, что мы с вами намерены побывать в гостях у мистера Стенсбери и мистера Хопкинса-Уайта во вторник, и тогда посмотрим, что станут болтать досужие языки!
Не прошло и двадцати минут, как к нам подплыла миссис Биквит:
– Я слышала, что у нового приходского священника восемь детей. – Скулы у нее порозовели и теперь полностью соответствовали тону платья.
Поскольку она, судя по всему, обращалась ко мне, то и ответила ей тоже я:
– Мне говорили то же самое.
– Однако же, полагаю, что для вас это не имеет особого значения.
– Для меня? А почему это должно иметь для меня значение?
– В вашем возрасте нельзя быть слишком уж разборчивой.
– Разборчивой? Полагаю, все зависит от того, о чем идет речь. Если о микроскопах, то здесь, на мой взгляд, разборчивость очень даже уместна. Мы с отцом всегда считали, что германские линзы, хотя и ужасно дороги, в этом смысле представляют собой куда более удачный выбор…
– Микроскопы? – Миссис Биквит развернулась к мисс Темплтон. – Какое отношение имеют микроскопы к…
Мисс Темплтон одарила ее обворожительной улыбкой:
– Мисс Уитерсби обожает цветы. Ее отец – очень известный ботаник.
– Вот как? – Взгляд дамы вновь переместился на меня. – В таком случае, вы должны стать членом Общества изучения живой природы «Кингз-Хед».
– Я так не думаю. Я…
– Вы должны присоединиться к нам. Нет ничего более вдохновляющего, чем цветы. Мы собираемся в воскресенье после полудня.
После того как хозяйка вечера удалилась, я изложила свои соображения мисс Темплтон:
– Я не хочу становиться членом Общества изучения живой природы.
– Но почему? Я сама состою в нем.
– Я возражаю против самой идеи подобных Обществ, поскольку большую часть времени они попросту уничтожают ту самую природу, ради изучения которой якобы созданы, так что к тому моменту, когда на горизонте появляется настоящий ботаник, ему уже нечего собирать и коллекционировать!
