Гарри закатил глаза, но остальные не заметили этого.
– «В дополнение к обычному холодному мясу и дичи – сытный салат. К примеру, салат с курицей, миндалем и майонезом особенно вкусен на крохотных круассанах в виде бутербродиков», – не унималась мать.
Это предложение было отмечено бурей похвальных слов, хотя Гарри не мог взять в толк, что необычного они нашли в куриных бутербродах.
Рядом с ним вырос Джексон с утренней корреспонденцией. Гарри отодвинул тарелку и просмотрел письма, задержавшись на конверте с гербом лорда Барринджера.
Он вскрыл конверт. Содержание настолько поразило Гарри, что пришлось перечесть письмо дважды, дабы убедиться – это явь, а не дурной сон. За последние два месяца тираж «Соушл газетт» вырос вдвое, с нескрываемым удовольствием сообщал ему конкурент. В результате доход от рекламы также значительно возрос, и граф повышает запрашиваемую за газету цену до ста пятидесяти тысяч фунтов. Гарри располагал сведениями, что Барринджеру позарез нужны наличные, и поэтому ожидал, что тот снизит цену. А он повышает ее! В чем же причина, спросите вы. В бумажных зверюшках и супах, разливаемых по чайным чашкам!
– Гарри, дорогой, не скрипи зубами, – сделала замечание мать, глядя поверх пенсне на старшую дочь. – Диана, меню миссис Бартлби превосходно, правда? Прекрасно подойдет для вашей свадьбы.
Терпение Гарри лопнуло.
– Определенно нет! – припечатал он и встал. – Я не стану пить томатный суп из чайной чашки, даже ради Дианы!
Недвусмысленно выразив свое мнение, он бросил салфетку в тарелку, сунул письмо Барринджера в карман и вышел из-за стола. Девять дам удивленно смотрели ему вслед.
Поскольку он не знал, какие встречи назначены на сегодня и его секретарь, похоже, тоже не имел об этом ни малейшего понятия, Гарри решил поехать в клуб. Мужской клуб был местом священным, последним оплотом здравомыслящих джентльменов, которым не было дела до свадебных меню и молодых людей, гуляющих днем по людным улицам с незамужними девушками.
За дальним угловым столиком в «Брукс» сидели двое его приятелей. Гарри направился прямиком к ним.
Лорд Уэстон первым заметил его.
– Это просто чудесно! – воскликнул он, поднимаясь и хлопая Гарри по плечу. – Я рад, что вы здесь, Марлоу. Вы как раз вовремя, у нас тут вышел спор, и вы поможете нам его решить.
– В самом деле? – Гарри поздоровался со вторым приятелем, сэром Филиппом Найтоном, и отодвинул стул. – О чем спорите на этот раз?
– Я говорю, что галстук-самовяз все еще в моде, а сэр Филипп утверждает, что он уже не комильфо.
– Не только я, Уэстон, – возразил сэр Филипп. – Бартлби особо подчеркнула это в своей колонке на прошлой неделе. Самовяз неприемлем.
– С меня хватит! – Гарри вскочил, опрокинув стул. – Черт бы все это побрал, неужели мужчина и в клуб больше прийти не может?!
Все джентльмены, включая его товарищей, удивленно уставились на него. Гарри сделал глубокий вдох.
– Прошу прощения, – поклонился он, – я должен идти. Я вспомнил, что у меня важная встреча.
Он вышел из клуба и велел подать экипаж, но затем отослал его прочь и пошел прогуляться.
Он перебрал в голове все, что помнил о рукописях мисс Дав, – помнил, правда, маловато, ведь он практически не читал их. А прочитанное казалось ему настолько тоскливым, что нисколько не запомнилось. Что-то о том, как можно украсить квартиру. Чушь о приеме гостей в дневные часы. Как надлежит леди ездить верхом. Даже мысль об этих темах наводила на Гарри смертную тоску. Чем же вызван такой оглушительный успех? Этого он понять не мог.
Что, собственно говоря, и являлось главной неувязкой.
Он не видел в сочинениях мисс Дав ничего интересного, а другие люди явно видели. Каким-то невероятным образом за два месяца ее миссис Бартлби произвела фурор. Неужели он совершенно не разбирается во вкусах читающей публики?
В памяти всплыло ее обвинение, ударившее его точно кнут. «Вы слишком узколобый».
Неужели это правда? Он всегда гордился своей восприимчивостью к новым возможностям. Может, он действительно стал узколобым, не заметив перемен? Он подумал о своих редакторах, об отвергнутых трудах, которые они рекомендовали к печати долгие годы. Сколько еще миссис Бартлби он отправил в корзину для мусора? Этого уже никто никогда не узнает.
Он всегда доверял своему чутью, и оно ни разу не подводило его. Пойми, что люди хотят читать, и снабди их этим в нужное время – вот основа его успеха на ниве издательского дела.
Неужели он потерял способность улавливать потребности рынка? Неужели его чутье задремало? Гарри терзали сомнения в собственных силах – редчайший случай. Неужели лорда Марлоу покинули качества, превратившие его и самого успешного издателя Британии?
Он остановился на углу Гайд-парка, рядом с мальчишкой в кепке, стоявшим посреди стопок газет. Наряду с «Лондон Таймс» и «Соушл газетт» там были и три его издания. Он взял «Газетт», нашел свободную лавку в парке, сел и внимательно прочитал каждое слово статьи миссис Гопории Бартлби «Лондон как он есть».
По завершении он знал все о том, как организовать свадебный прием, но для Гарри так и осталась загадкой необъяснимая популярность Бартлби. С другой стороны, теперь его личное мнение о произведениях мисс Дав никого не интересовало.
Гарри откинулся на спинку и постарался объективно посмотреть на сложившуюся ситуацию. Издательское дело – вещь крайне нестабильная и изменчивая. Он не может позволить себе быть узколобым. Самые доходные предприятия родились волей случая, который он усмотрел и за который вовремя ухватился. Может, сейчас настал именно такой момент? У Гарри появилась замечательная идея, и к нему вернулся природный оптимизм.
Примерно через час Гарри поднялся, понимая, что остался только один вариант. Он встретится с Барринджером и примет выдвинутые графом условия купли-продажи газеты. И сделать это надо прямо сейчас. Если он промедлит, успех мисс Дав обойдется ему еще в пятьдесят тысяч фунтов.
Эмме нравилась ее новая жизнь. Нравилось проводить дни, обходя магазины Лондона в поисках информации, которой можно будет поделиться с читателями. Нравилось проявлять находчивость, изобретать способы по-новому оглянуть на привычные вещи так, чтобы даже самые экономные матроны могли накрыть для своих семей элегантный стол, а самые занятые девушки имели возможность превратить свои квартирки в уютные гнездышки. Ей нравилось писать, нравилось видеть свои произведения в печатном виде. Она любила миссис Бартлби, потому что каждое утро, принимаясь за работу и печатая советы этой вымышленной героини, она снова слышала голос дорогой тетушки Лидии. Как если бы тетушка сидела рядом, помогала, делила с племянницей успех.
