– А все остальные ходят?
– О, да! Даже я. Не представляю, что Хэмиш сделает с любым Маккэрном, за исключением Джеймса, если тот не придет на службу.
– Наверное, доведет его нотациями, – скривившись, ответила Темперанс, продолжая подниматься по лестнице.
Наверху были восемь спален, и каждая в жутком состоянии.
– Тогда-то они были очень красивыми... – задумчиво сказала Грейс, приподнимая старую шелковую портьеру.
– Интересно, кто обставлял эти комнаты? Все сделано с таким вкусом, – отозвалась Темперанс.
– Его бабушка, – сказала Грейс.
– Что?
– Вы спросили, кто обставлял комнаты. Бабушка Маккэрна.
– Ах, да. Великая Транжирка!
– Если верить Джеймсу, – тихо произнесла Грейс, – но он всегда судил о ней по ее счетам и расходам.
– Что это значит?
– Жена лорда должна заботится о деревенских, а бабушка Маккэрна очень хорошо с ними обращалась. От семьи моего мужа я никогда не слышала ни одного плохого слова о ней.
Темперанс вышла из комнаты и пошла по коридору, Грейс шла рядом.
– Мне показалось, что эта женщина была сумасшедшей. Я нашла вещи, которые она купила и спрятала.
– Наверное, для того, чтобы муж не спустил все за игрой.
– О, это уже интересно! Я думала, что она...
– Обанкротила клан Маккэрн? Нет, в этой семье есть слабая струнка – азартные игры. Ее унаследовал брат Джеймса. Получи он замок в наследство, через час поставил бы на кон и проиграл его.
– Откуда вы так много знаете об этой семье? Или о ней все знают?
– Мой муж служил у Джеймса агентом по недвижимости.
Темперанс поморщилась.
– И уж, конечно, лорд позаботился о вас после смерти мужа...
– По-моему, вам надо быть помягче с Джеймсом. Если честно, то когда я впервые... – запнувшись, она скользнула взглядом по коридору, чтобы не встречаться глазами с Темперанс.
Темперанс поняла, что Грейс скрывает, что в отношениях с Маккэрном сделала первый шаг.
– Одиночество иногда толкает нас на поступки, о которых мы потом сожалеем, – произнесла она задумчиво. – Страсть к азартным играм скачет у Маккэрнов через поколение. У деда Джеймса была эта страсть, его отца и Ангуса она не затронула. У Джеймса ее нет, но есть у его брата, Колина. Живущим здесь очень повезло, потому что Джеймс считается первенцем в семье: он родился чуть раньше брата-близнеца.
– Не могу открыть эту дверь, – пробормотала Темперанс.
Грейс тоже попыталась плечом толкнуть дверь, продолжая рассказывать.
– Хотя отец Джеймса не играл и считал себя джентльменом, он потратил все оставшееся от наследства Маккэрнов, то, что не успел проиграть дед Джеймса. Младшему брату, дяде Джеймса, Ангусу, повезло больше, потому, что ему не оставили в наследство деревню, он сбежал в Эдинбург и сколотил себе состояние на продаже тканей.
– Ангус никогда не был джентльменом! – вслух подумала Темперанс и еще раз толкнула дверь.
Темперанс исчезла в спальне, затем вернулась с кочергой, которую приставила к ржавым дверным петлям. Пока Темперанс пыталась таким образом открыть дверь, Грейс прислонилась к стене и продолжала рассказывать.
– Ко времени появления на свет Джеймса и Колина денег почти не было. Мой муж говорил, , что на счетах осталось мало, и все поместье пришло в отвратительное состояние.
– А кто сейчас ведет бухгалтерию?
– Не знаю. Джеймс не из тех, кто просиживает штаны за столом. Он человек активный. Видели бы вы его на лошади! Он почти так же искусен, как Рамси, который участвует в гонках. Еще в детстве Джеймс часто приезжал сюда, ему здесь очень нравилось, и с тех пор, как умер его отец, он решил возродить эту деревню. Он хочет, чтобы шерсть Маккэрнов стала известной благодаря своему качеству. Дядя Ангус знакомит его с покупателями.
Темперанс сильнее надавила на петли, но кочерга соскользнула и поцарапала ей палец. Приложив его к губам, она взглянула на Грейс.
– А жена Маккэрна?
– Бедняжка проплакала все два года своего замужества. Она ненавидела все, что связано с именем Маккэрна.
– Ее можно понять, – пробормотала Темперанс.
– Она увидела, в каком состоянии дом, и ей не хватило смекалки, чтобы убрать его или заняться еще чем-нибудь помимо нытья.
– А она выполняла обязанности жены лорда? – спросила Темперанс, выдалбливая дверную петлю кочергой.
– Она вообще ничего не делала. Вы видели этот ключ?
Грейс указывала на верхушку двери. Темперанс схватила шаткое кресло из коридора, подтащила его к двери, влезла на него и дотянулась до ключа. Он идеально подошел к замку, и после нескольких попыток провернуть ключ в ржавом старом замке, им удалось открыть дверь.
Внутри оказалась бальная комната. Она была огромной и пустой, пол в ней был деревянный, специально для танцев. Высокие окна с резными верхушками были настолько грязными, что почти не пропускали свет. Стены украшали картины залитых солнцем садов с птицами и цветами. В центре на потолке висела огромная хрустальная люстра, которая превратила бы залу в нечто божественное, если зажечь в ней свечи.
– Как красиво! – выдохнула Темперанс, сражаясь с паутиной, свисавшей с потолка.
– Бальная комната... – произнесла Грейс, осматриваясь. – Я и забыла, что она существует.
– А вы видели ее раньше?
– Нет, только слышала о ней. Мой муж рассказывал мне о приемах, на которых он бывал в детстве.
– Светское общество... – презрительно отозвалась Темперанс.
– О нет! Дедушка Джеймса приглашал всех Маккэрнов. Я знаю, что сейчас дом не подходит для приемов, но пятьдесят лет назад Маккэрны процветали. Очень большие доходы от овец и рыболовства, и... – она запнулась от смущения.
– Но все растратили, – сказала Темперанс, прикасаясь к тому, что раньше было красной вельветовой портьерой.
Ткань осталась у нее в руках.
– Да, похоже, – произнесла Грейс, глядя на одну из фресок на стене. – Мой муж говорил мне, будто дед Джеймса уже на краю могилы повторял, что жена его больше тратила, чем он проигрывал. Они страшно ссорились. Дед постоянно говорил, что она покупала вещи и прятала.
– Например, посуду и канделябры.
Темперанс смотрела на люстру, пытаясь сосчитать, сколько туда можно поставить свечей.
– Мне кажется, что старик только выигрывал, потому что если его жена много покупала, то все это потом можно было бы продать.
– Верно, – кивнула Грейс и понизила голос. – Но вы не знаете, что произошло со всеми купленными ею вещами...
– Ушли на оплату игорных долгов?
– Нет. Старик проиграл то, что у него было, но умер не должником. Когда Гэви, мой муж, приступил к работе, у него ушли годы на то, чтобы разобраться со счетами, которые просто зашвыривали в ящики. Он приходил домой ночью и рассказывал мне о том, что сегодня нашел. Она покупала очень много серебра. Целую кучу ваз и мисок. А еще она покупала золотые статуи скульптора по имени Чел... Забыла... Иностранное имя...
