– Вот как? Не желаете чашечку чая? – спросила Геро, потянувшись к заварочному чайнику.
– Да, спасибо, – Джарвис подался вперед, уставившись на дочь нахмуренным взглядом. – Я полагал, мы заключили соглашение.
Девушка твердой рукой отмерила в отцовскую чашку требуемую порцию молока, затем долила чай.
– Я не нарушала своего слова. Я обещала не обращаться в полицию, и я этого не делала.
Естественно, их соглашение больше походило на высочайший указ, и у Геро не было другого выбора, кроме как подчиниться. Барон предупредил, что если упрямица попытается обратиться к магистрату по поводу убийства, он объявит, что все ее заявления о присутствии при нападении вызваны не чем иным, как желанием привлечь внимание общества к положению падших женщин, и не должны приниматься всерьез.
– Уже поступили донесения от соглядатаев? – Геро подала отцу чашку.
– Ты же знала, что поступят.
– Конечно.
– Это ведь ты? – недовольно поджал губы барон. – Знатная дама, которая расспрашивала о приюте Магдалины?
– А вы полагали, я не стану? – не получив ответа, Геро добавила. – Понимаю, что главное ваше опасение – как бы мое имя не упомянули в связи с этим случаем. Вам не следует беспокоиться, поскольку я была более чем осторожна. Нет ни единой ниточки, которая могла бы связать меня с происшедшим той ночью.
Лорд Джарвис отодвинул нетронутый чай, не сводя глаз с лица дочери.
– Если я бы приказал оставить расспросы, ты бы послушалась?
– Да, послушалась, – та, не мигнув, выдержала тяжелый взгляд. – Но возмутилась бы.
Отец кивнул:
– В таком случае я не буду этого требовать.
Только после облегченного выдоха Геро осознала, как долго сдерживала дыхание.
– Само собой разумеется, ты должна быть осторожной, – поднялся барон.
– Я буду осторожна.
Лорд Джарвис еще раз кивнул и вышел из комнаты.
Дочь с недоумением посмотрела ему вслед. Она ожидала, что барон начнет расспрашивать об участии Девлина, так как не сомневалась, что к этому времени шпионы уже донесли Джарвису о заинтересованности виконта. Сдержанность родителя озадачила ее, хотя только на мгновение. Геро не знала подробностей конфликта между мужчинами, но знала, что эта вражда глубока. И понимала, что отцу не могла не прийти в голову мысль, что Себастьян Сен-Сир занялся убийством в приюте Магдалины по просьбе самой Геро.
* * * * *
Незадолго до десяти часов утра карета мисс Джарвис остановилась перед украшенным пилонами фасадом музея Баллока, размещавшегося в доме двадцать два по Пикадилли. С высоты двенадцати футов на входящих взирали гигантские полуобнаженные, зато облаченные в парики à la égyptien фигуры Исиды и Осириса. Заплатив положенный шиллинг, посетительница прошла сквозь портик с колоннами в виде стеблей папируса, выстроенный на манер входа в египетский храм.
Приобретя за дополнительные шесть пенсов небольшой буклет, в котором описывались чудеса различных выставочных залов, Геро немного побродила по музею, вначале посмотрев коллекцию резьбы по дереву и кости, затем диковинки, привезенные капитаном Куком из Южных морей. В западном крыле она набрела на Пантерион, в котором, согласно путеводителю, были собраны «все известные четвероногие твари на земле», – в виде чучел, конечно. В Пантерион можно было попасть через базальтовую пещеру, созданную, как утверждалось, по образу и подобию Тропы великана на острове Стаффа[22] – вот только не упоминалось, где сие место находится.
В отдалении колокола церквей начали отбивать очередную четверть часа. Время близилось к одиннадцати. Рассматривая индийскую хижину на фоне тропического леса, населенного разинувшими пасти тиграми, слонами с остекленевшим взглядом и огромной, свернувшейся кольцами змеей, девушка почувствовала, как в душе поднимается разочарование. Ей пришло в голову, что назначать встречу на нынешнее утро было ошибкой. Каким бы сильным ни казалось ощущение безотлагательности, но следовало дать больше времени, чтобы новость о щедром вознаграждении успела разойтись, чтобы обитательницы Ковент-Гардена собрались с духом и предложили помощь.
Геро взобралась по ступеням на второй этаж, где в обставленном под средневековье зале размещалась выставка старинного оружия и доспехов. Тут она заметила молодую посетительницу, в одиночестве сидевшую на скамейке под сводчатым потолком. Мисс Джарвис с приливом надежды уставилась на незнакомку. Та явно кого-то ждала, обеими руками сжимая ридикюль и бросая по залу настороженные взгляды. В скромном розовом муслиновом платье и круглой шляпке девушка напоминала скорее юную дебютантку, чем блудницу из Хеймаркета, но, возможно, она нарочно так оделась, чтобы не привлекать внимания. Геро уже решилась подойти к барышне, как вдруг та сорвалась с места и бросилась через зал к лестнице. Оглянувшись по сторонам, мисс Джарвис заметила поспешившего следом джентльмена в желто-оранжевых бриджах и оливковом сюртуке. «Ну, разумеется, – догадалась Геро, – тайное свидание!».
Неприлично громко вздохнув от разочарования, дама и сама направилась к выходу, как вдруг женский голос с легким акцентом произнес:
– Это вы та знатная леди, которая у Молли О’Кифи расспрашивала про Розу и Ханну?
Из тени к обернувшейся Геро выступила высокая ямайка с длинной царственной шеей и величественной осанкой.
– У вас есть, что рассказать мне? – встрепенулась от предвосхищения мисс Джарвис.
– За денежки, – хмыкнула женщина.
– Вы получите двадцать фунтов, если сообщенные сведения подтвердятся.
– Почем мне знать, что вы потом раскошелитесь? – недоверчиво сузились миндалевидные глаза.
Геро вскинула голову – еще никто не ставил под сомнение ее честность:
– Я даю слово.
Незнакомка только рассмеялась.
– Как ваше имя? – поинтересовалась Геро.
– Тасмин. Тасмин Пул.
– И вам известно, где можно найти Ханну?
– Я не знаю, где сейчас Ханна Грин, – покачала головой ямайка. – Зато у меня есть вот что, – и показала изящный серебряный браслет: цепочку, украшенную подвеской с выгравированным гербом.
Геро протянула руку, но проститутка тут же крепко зажала вещицу в кулак.
– Не-а. Хотите взглянуть – платите.
– Где вы это взяли?
– Роза дала.
– Дала?
– Назовем это вознаграждением за услугу, – ухмыльнулась Тасмин.
– Как я могу быть уверена, что вы говорите правду, и что это украшение действительно принадлежало Розе?
Большой рот ямайки медленно расплылся в улыбке:
