Все это казалось подозрительным, и Никита ходил с тем к князю Петру Михайловичу, а потом по его просьбе привозил к нему из Петербурга (старый князь уже очень плохо двигался и для него местный кузнец-умелец даже соорудил специальную самоходную коляску) старого поверенного в делах Корфов. Но тот только сочувствовал и разводил руками — признание молодого человека членом семьи было законным и основывалось на подлинных документах. Кто же виноват в том, что он не пришелся Долгоруким ко двору!
Особенно напряженным это противостояние стало после появления в имении Корфов бывшего управляющего, Карла Модестовича. Говорили, он разорился, так и не наладив кондитерское дело, и даже одно время уезжал на родину, но вернулся, по-прежнему обремененный намертво прилепившейся к нему Полиной и карточными долгами, отрешиться от пагубной страсти к игре он так и не сумел. Как и откуда Шулер узнал о переменах в имении, было неведомо, но новоявленный барон встретил его, как родного (что немедленно всех насторожило), и вскоре объявил Никите, что в его услугах управляющего он больше не нуждается. Однако, после заступничества старого князя Долгорукого, имевшего с ним продолжительную беседу на повышенных тонах, узурпатор смилостивился, разрешив Никите остаться до конца сбора урожая. Но и до этого не дошло — по доносу Марии Алексеевны Никита вот уже месяц сидел в уездной тюрьме, ожидая суда.
И вся надежда была у Татьяны сейчас только на Анастасию Петровну! Татьяна денно про себя, ночью — шепотом только и делала, что молилась за ее успех. Жаль, что князь Петр не успел узнать, что дочь его жива и здорова. После того, как Варвара с учителем Санниковым привезли детей Анны и Владимира из Парижа, Долгорукий сник и словно замер, ожидая худшего. А после известия о смерти дочери и зятя, кажется, и вовсе утратил интерес к жизни и делам семьи. И только краткие наезды внуков на каникулы пробуждали его.
«Господи, помоги ей», — взмолилась Татьяна, глядя, как Анна поднимается по ступенькам входа в ту часть дворца, где были помещения, отведенные для наследника и его супруги — приглашение Анне посетить двор пришло от Марии Александровны. И, хотя для молодых по приказу Императора вблизи дворца построен был особняк, где семья — великая княгиня и дети — проводила большую часть времени, но все официальные встречи проводились здесь, в Зимнем.
Церемониймейстер провел Анну в залу, где придворные дамы представляли живые картины, руководила постановкой которых княжна Репнина. Появление Анны не вызвало у игравших никакого интереса — все, включая и единственного мужчину в этой компании, наследника престола, были увлечены своими ролями и поглощены сюжетами, которые на ходу предлагала Наташа, с азартом расставлявшая свои «живые фигуры» в соответствии с избранным для инсценировки событием или полотном известного художника.
Подойдя ближе, Анна поняла, что играющими составлялся знаменитый «Ночной дозор» Рембрандта. И прекрасные дамы, весело щебеча, дружно водружали на головы шляпы с перьями, накидывали плащи и вздымали к небу шпаги, изображая из себя, бравых защитников — городскую стражу. Александр Николаевич, разумеется, был капитаном, и Натали всячески старалась еще больше выделить его фигуру, нарушая, конечно, композицию и пропорции первоисточника, но на самом деле ради того, на что единственно сейчас была способна — восхищаться своим возлюбленным.
— Баронесса Корф? — услышала Анна донесшийся откуда-то со стороны голос и оглянулась.
Великая княгиня участия в веселье не принимала — сидела поодаль с книжкой в руках: Анна узнала недавно изданный «Всеобщий словарь по истории и географии» Буйе — и не утруждала себя хотя бы случайным взглядом в сторону создаваемой Репниной «живой картины».
— Ваше высочество! — Анна с почтением приблизилась к Марии и склонилась в глубоком поклоне.
— Его высочество поручил мне сообщить вам, что делу вашему незамедлительно был дан ход и завтра ваш поверенный может получить в канцелярии все необходимые документы, включая высочайший указ о наделении вас приоритетными правами в решении всех спорных вопросов по наследству вашей семьи.
Мария говорила негромко, и официальность ее тона немного смутила Анну. Она побледнела и растерянно взглянула на Марию, не без основания подозревая в холодности великой княгини последствия своего посещения наследника в обществе княжны Репниной.
— Вы не рады тому, что услышали? — удивилась Мария ее замешательству.
— Что вы, ваше высочество, — еще больше смутилась Анна и невольно поморщилась, отвечая на взрыв смеха, донесшийся от группы играющих, — но, собираясь во дворец, я первым делом мечтала лично и в более благоприятных условиях изложить вам свою благодарность за ту заботу и внимание, которое вы оказали моим детям. Я хотела говорить с вами, как мать с матерью, и не столько, как с супругой наследника престола, наделенной полномочиями давать официальный ответ на поданную Его Величеству просьбу.
— Боюсь, вы правы только в одном. — Мария холодно взглянула в сторону веселившихся в обществе ее супруга фрейлин. — Место для разговора было выбрано не совсем удачно. Наверное, нам стоит перейти в мои покои. Следуйте за мной, баронесса.
Мария решительно встала и, не сделав даже попытки попрощаться с Александром и своей свитой, направилась к выходу. Следуя за ней, Анна поняла, что этот демонстративный уход не сразу был замечен наследником и окружавшими его дамами. И, лишь когда кто-то из них обратил внимание наследника на удаляющуюся спину великой княгини, фрейлины как по команде стали одна за другой приседать в запоздалых поклонах. Александр, наконец, оглянулся и на какой-то миг замер в нерешительности, явно решая, что ему предпринять — оставить игру и броситься провожать супругу до ее апартаментов или спокойно продолжить свое веселое занятие. И, судя по тому, что в момент, когда Мария и Анна покидали залу, за их спиной снова возникло оживление, Анна поняла, что наследник выбрал последнее. Она уловила, как напряглась и выпрямилась спина великой княгини, и в который раз подивилась тому мужеству, которыми были полны и ее гордая душа, и ее израненное сердце.
Когда дверь за Анной, вошедшей в покои Марии, закрылась, она огляделась, не узнавая комнату, в которой прежде неоднократно бывала. Здесь уже не было даже намека на маленькую девочку, выросшую в пансионе и по воле судьбы попавшую в сказочно богатый дворец северного принца. В явившихся взгляду Анны апартаментах властвовала умная, взрослая женщина, обладавшая одновременно и утонченным вкусом, и праведностью благородной натуры. И, если мебель в роскошном стиле Марии-Антуанетты и уникальная коллекция старинных табакерок, отделанных драгоценными камнями, свидетельствовали о сибаритских чертах в характере ее хозяйки, то висевшие на стенах полотна и в большом количестве православные иконы говорили о стремлении Марии возвысить свой дух над плотью.
